Временным простоем воспользовались наши противники. Именно в эту последнюю зиму против нас было применено оружие последнего поколения с ядерными зарядами. Кротов шел ва-банк. Действительно, терять ему больше было нечего. Всем было очевидно, что с первой оттепелью партия буде сыграна. И он рискнул.

Локальные зоны заражения есть в нашей стране и сегодня. Их в разы меньше, чем могло бы быть. Благодаря американским противоракетным комплексам, стоящим и по сей день у западных границ России, большая часть ракет была сбита и рассеяна еще в воздухе. Кто бы мог подумать тогда, еще до Революции, что именно американские ракетные комплексы спасут Россию? Сколько копий было тогда сломано, сколько мнений схлестнулось? А история распорядилась иначе….

Весной мы перешли в наступление. Крыть режиму было просто не чем. В нашем распоряжении была вся страна — у них клочок территории….

Именно в эти дни совершил свое бегство из России Елагин. Мне почему-то хочется написать об этом. Не о том, что произошло с Кротовым или Ефимовым — об этом уже лучше и ярче меня рассказали другие. А я же хочу сказать несколько слов о генерале.

Почему именно о нем? Все просто: я хорошо знал этого человека. Причем в разных его ипостасях. И как большого начальника в МНБ, и как больного старика в подмосковном лесу, и как одного из командующих Армии Освобождения, а потом — и как предателя.

Елагина спасла его дочь, французская подданная. Именно она уговорила французские власти помочь Елагину покинуть Россию. И они сделали это. Конечно, в этой истории был серьезный политический подтекст. Европа как бы намекала нам, что да, она на нашей стороне, но не стоит забывать и о том, что мы теперь ей кое-что должны, а она будет действовать так, как сочтет нужным. Именно в этом был смысл вывоза генерала, а отнюдь не теплые чувства к нему со стороны европейской элиты.

Елагина тайно доставили в посольство Франции в Москве, а оттуда вывезли на освобожденные территории. Мы, естественно, ничего об этом не знали.

Оказавшись в Париже Елагин какое-то время молчал, видимо боялся, а потом начал выступать с политическими заявлениями, пытаясь обелить свое имя. Говорят, он даже написал что-то вроде мемуаров, но я их лично не видел. Хотя почитать было бы чертовки интересно….

Как я отношусь к поступку генерала? По-моему мнению, это было самое настоящее предательство. По натуре я не жестокий человек, я могу простить многие человеческие слабости, как я прощал их, например, своей жене… Но предательства я не смогу простить никогда.

Там, в Париже, Елагин неоднократно говорил, что поступил так, как велела ему совесть. Что он, якобы, испытывал тяжелейшие страдания и не мог смотреть на смерть невинных людей. Мне кажется, что это ложь. Что это попытка оправдаться задним числом. Ведь сегодня, когда открыты все архивы МНБ, мы с ужасом узнаем правду о том, что творилось в нашей стране на протяжении пятнадцати лет. Сколько людей было арестовано, брошено в тюрьмы, отправлено в трудовые лагеря и расстреляно…. И все эти годы генерал Елагин находился на вершине власти, руководил министерством национальной безопасности. Где тогда была его совесть? Кто поверит, что он находился в неведении и не знал ничего о тех репрессиях, которые обрушивались на людей? Знал. И молчал. Так как был трусом. И именно трусость рождает предательство.

Я не снимаю и части ответственности с себя. Я тоже работал на ту систему, был ее частью. Я тоже участвовал в истреблении собственного народа. Но, может это и не скромно, мне кажется, что я полностью реабилитировал себя. Реабилитировал честной и бескомпромиссной борьбой с режимом, который и сегодня некоторые еще считают чуть ли не самым справедливым из всех, что существовали на земле.

Мне навсегда врезались в память слова журналиста Л. Дробинского, сказанные им на суде в январе две тысячи сорок первого года. Тогда, пытаясь оправдаться, он заявил, что сам является жертвой. Жертвой времени и власти. Что же, удобная позиция. Но, как сказал поэт, времена не выбирают — в них живут и умираю…. И кто-то выбирал жизнь любой ценой, а кто-то то был готов назначить свою собственную жизнь в качестве цены…. Свою, не а не чью-то чужую.

Если я в чем-то виноват, то даже теперь, спустя почти пятнадцать лет после окончания противостояния, я готов понести ответственность. Я не исключаю, что будущие поколения осудят меня, скажут, что я был не прав. Что же, посмотрим…

Но как бы не повернулось дело, я никогда не усомнюсь в правильности выбранного мной пути и в тех поступках, которые мне довелось совершить в этой сложной жестокой жизни.

Запись беседы автора с К. Громовым и Е. Дмитриевой, Москва, июль, 2054 г.

Автор: Что происходило, начиная с весны две тысячи сорокового года?

Гром: Как только холода отступили, началась активная подготовка к решающему наступлению на Москву. Зима изрядно потрепала нас. Особенно сильный удар нанесли по нашей позиции ракетные удары, на которые все таки решился Кротов. Мы, честно говоря, до конца не верили, что он пойдет на это. Ну, все же было уже очевидно. Скорее, мы ждали, что он предложит мир или что-то в этом роде. Выдвинет какие-то условия, начнет торг. Но ничего подобного не происходило.