Если мне понадобился какой-то адаптационный период, то совсем другое дело было с Мишиной. Она оказалась в своей стихии. Волк среди волков. И за этим было крайне интересно наблюдать. Лада раскрывалась для меня с абсолютно новой стороны. От ее замкнутости и уединенности не осталось и следа — девушку словно подменили. Лишь через какое-то время я понял, что это особенность всех волков. С людьми они чувствовали себя не в своей тарелке, испытывали своего рода дискомфорт. Нет, разумеется, они могли нормально общаться и, в принципе, ничем не отличаться от обычных людей, но это требовало от волков определенных усилий. Со своими же они становились самими собой.

Надо сказать, что и для Лады, все же, были кое-какие новшества. Однажды она разоткровенничалась и сказала, что в первые дни и ей было не по себе:

— Раньше я никогда не видела столько волков сразу, — сказала она.

— Не ты одна, — отшутился я.

— Ты не понял. — Лада стала серьезной. — Это все равно что ты бы, человек, вдруг оказался в обществе людей. А до этого тебя окружал кто-нибудь другой, понимаешь?

До меня стало доходить. Это было чем-то похоже на историю про Маугли, которую я читал в детстве. И здесь Мишина рассказала мне некоторые интересные вещи, которые сейчас уже не являются каким-то секретом для широких масс, а тогда все еще составляли государственную тайну. Но нам, государственным преступникам, тогда было уже глубоко наплевать на все их тайны.

Лада рассказала мне, как проходило их обучение. Их — это волков нового поколения, созданных после Революции. Лада родилась в семье волка. Мать ее была человеком. Отца она почти не помнила, а потому росла среди людей и до поры не знала, что она не такая как все. Многое начало проявляться подростковом возрасте: излишняя агрессивность, отчужденность от сверстников. Тогда мать и рассказала ей, кто был ее отец.

Поначалу Лада восприняла эту историю как глупую шутку. Да и могла ли девочка-подросток подумать иначе? Но «шутка» довольно скоро обернулась суровой реальностью. Произошла Революция и на семью Мишиной вышли люди из МНБ.

Вопрос решался в приказном порядке. У Лады и ее матери никто не спрашивал, согласны ли они или нет. Ладу буквально насильно забрали из дома и отвезли в специальный интернат. Ей ничего не объясняли. Просто сказали, что теперь она будет жить здесь.

Через какое-то время начались бесконечные медицинские осмотры, тесты и так далее. Ее ежедневно таскали по врачебным кабинетам, просвечивали лучами, ощупывали, осматривали и снова просвечивали. Так продолжалось около двух месяцев. С другими девочками делали тоже самое. После окончания всех врачебных комиссий число девочек сократилось почти вдвое.

— Многие, видимо, не подошли, — пояснила Лада.

— И что с ними стало? — помню, ужаснулся тогда я.

— Думаю, домой они не вернулись.

— И что было потом?

Потом началась учеба, если можно так выразиться. Девочек разбили по классам. Им преподавали обычную школьную программу, но постепенно в нее начали вкрапляться предметы, которых другие школьники никогда не изучали. Все они были связаны, в основном, с психологией.

— Сначала это была просто психология. Чистая теория. Мы изучали ее очень тщательно, досконально. После окончания каждого курса нам устраивали серьезные экзамены. Те, кто проваливал предмет, проходил его еще раз с самого начала, пока не усваивал полностью. Потом происходил переход к следующей ступени.

Теоретические занятия плавно перетекли в практические. Им еще ничего толком не объясняли. Просто говорили, что пытаются развивать их личности, сделать их лучше.

— И вы верили?

— Я бы не сказала, что я верила. Нет, конечно. Мы все думали, гадали, к чему все это может привести. Основной версией у нас было то, что нас готовят в разведчицы. Такой вот бабский батальон. По крайней мере, звучало это вполне правдоподобно.

С первых дней пребывания в интернате Ладу поразил один факт. Если раньше, до попадания сюда, ее отношения со сверстниками совершенно не ладились, то с новыми подругами она нашла общий язык практически с первых минут общения. Это было по истине удивительно!

— И когда ты поняла, кто ты? — спросил я.

— Это произошло через четыре года обучения, как раз к моменту окончания школы. Думаю, так все и было рассчитано. К этому времени мы окончательно созрели, сложились как личности. При этом у нас сформировался узкий круг общения. Нам было комфортно друг с другом и, по большому счету, лучшего места чем интернат мы себе просто не представляли. Ведь у каждой из нас был свой неудачный опыт жизни на воле….

Лада хорошо помнила тот день, когда она впервые перевоплотилась в волчицу.

— Сначала все выглядело как игра. Нас собрали в большом спортивном зале и разбили на две команды. Инструктор сказал, что это будет чем — то вроде тренинга на воспитание агрессии. Мы тогда удивились: зачем нам это? Тем более, что друг на друге оттачивать это мастерство нам совсем не хотелось — мы ведь все очень близко дружили. Но приказы не обсуждались. И игра началась. При этом, я отлично помню, что перед началом занятия меня отвели в медицинский кабинет и сделали укол. Потом я узнала, что с остальными девочками было тоже самое. То есть нас простимулировали, подтолкнули к краю.