— Я готова делать то, что все, — заверила торопливо. — И быстро учусь, правда.

— То, что все… — прищурилась женщина. — Думаешь, это просто? Ты не прачка, не кухарка, не служанка, и не сможешь качественно выполнять их обязанности, а неумеху никто терпеть не станет. В Кайнасе достаточно ловких молодых девушек, которые нуждаются в работе и согласны на любую плату. Ты даже нянькой не устроишься. Воспитательницей, наставницей — да, но не нянькой, а учителя сейчас не требуются. Позже… через полгода… год… жизнь наладится, все вернется в прежнее русло… Но деньги тебе, как я понимаю, нужны не через год, а сегодня.

Я отвернулась, сдерживая слезы. Я не стану плакать… не стану.

— Элис, скажу откровенно, ты совершенно бесполезна. Я тебя даже к себе бы не взяла. Да, девственницы вызывают интерес у мужчин. Но невинность теряется за одну ночь, а что потом? Мои девочки помогают клиентам расслабиться, отдохнуть, хоть на время забыть о том, что происходит. Они веселят их, развлекают, а ты… Даже если и пересилишь себя, до конца так и не привыкнешь и тоскливо-жертвенной миной всех клиентов распугаешь. Я не собираюсь рисковать репутацией «Гнездышка», даже ради тебя.

Кивнула, соглашаясь. Как ни странно, я очень хорошо понимала Толлу и не обижалась — наоборот, была благодарна за честность.

— Кроме того, я не могу официально взять тебя в услужение, — продолжила собеседница. — У тебя нет метки. Ни у кого из вас нет.

И тут не поспоришь.

Победившие маги не уничтожали аристократов, не преследовали всех поголовно, они просто ввели для жителей столицы регистрационную метку. Без нее нельзя было ни устроиться на работу, ни получить помощь лекарей, имевших разрешение на артефакты.

Простолюдины, мелкие аристократы, принявшие новую власть и готовые с ней сотрудничать, их, жены, вдовы, дети спокойно проходили регистрацию, получали маленькую печать на тыльной стороне запястья — глаз, заключенный в круг — и продолжали спокойно жить. Кто как может. Это касалось всех, кроме семей членов королевского совета.

Родственников приближенных покойного монарха немедленно задерживали и увозили, больше они не возвращались. Утаить настоящее имя при регистрации было невозможно. Для меня, мамы и Нэссы это означало только одно — закрытую наглухо повозку и путь в неизвестность, скорее всего, к смерти.

Так что за меткой не ходил никто, кроме Уны, но она одна не могла прокормить всех четверых, да я и не допустила бы этого.

Толла все-таки отыскала для меня занятие — я выполняла ее мелкие поручения. Понимала, что она делает это из жалости и легко нашла бы помощницу получше… Понимала, очень старалась… Но того, что зарабатывали мы с Уной, катастрофически не хватало.

Мы урезали расходы, экономили на всем, продали то, что имели, постепенно рассчитывались с долгами, но деньги таяли очень быстро. Большая часть их уходила на лекарей для мамы и Нэссы, которая несколько раз чуть не потеряла ребенка.

Я уже совсем отчаялась, когда вчера днем Толла вызвала меня к себе и объявила, что, кажется, нашла выход.

Хозяйка «Гнездышка» встретила меня в дверях кабинета. Обычно в этот час она неизменно восседала в своем любимом кресле за письменным столом — проверяла почту, писала, изучала какие-то бумаги, а сейчас вместо этого беспокойно меряла шагами комнату. Было странно видеть ее такой возбужденной, даже растерянной.

— Элис… Ты долго, — бросила она вместо приветствия, жестом предложила сесть и снова принялась кружить из угла в угол.

На несколько мгновений повисла тишина. Женщина о чем-то напряженно думала и не спешила заводить разговор. Я терпеливо ждала.

— В этот дом приходят разные гости, — замерла, наконец, передо мной Толла. — Не только наши… гм… я хотела сказать, горожане, но и маги.

Я это знала. Видела пару раз «особых» клиентов. К счастью, только издали, украдкой.

— У меня респектабельное заведение, я не допущу, чтобы с девочками случилось что-то серьезное. И все же… Всякое бывает… Тебе прекрасно известно, как маги относятся к аристократам. Особенно те… из прежних усмиренных.

И это я знала. Одна из обитательниц «Гнездышка», тоненькая большеглазая Деира была внебрачной дочерью мелкого провинциального землевладельца. Она одной из первых получила положенную метку и никогда не скрывала своего происхождения, даже гордилась им. Пока к ней не начал ходить маг. Девушка никогда не жаловалась — да и платил гость, по ее словам, очень щедро, — просто после его визитов ниже опускала рукава, пряча синяки на запястьях.

«Он будто мстит за что-то», — вырвалось у нее однажды.