– Ну… – замялся Владислав.

Дескать, не он, конечно, но ведь это – дети!

Я понимал его затруднения и выложил самое правильное, что можно сказать в этом случае, но что никто не рискнет сказать с правительственной трибуны:

– Я предлагаю (только не бейте сразу!) пешехода, который переходит в неположенном месте, целенаправленно давить на месте.

Сейчас неплохо бы вернуться немного назад, чтобы понять причины и следствия той чехарды событий, которые мной играли. Честное слово, я ненадолго. Только самое необходимое.

Это произошло за день до недобросовестно вырулившего такси и за два дня до того, как меня убили. Да-да, сначала морально, когда уничтожили все, чему я посвятил жизнь, чем доказали мне, что нужно было поступать наоборот, а потом и физически. Ну как убили: взрезали живот так, что потроха на брюки высыпались, и бросили одного беседовать с Богом. Еще, наверное, дали время, чтобы успел рассказать вам случившуюся со мной историю. Если задуматься, то очень поучительную. Впрочем, любое событие поучительно, если уметь думать.

Ну, теперь о событиях, что предваряли описанное выше: то вчерашнее совещание у шефа, на котором я вроде бы «последний раз» видел Жанну, находилось в самом разгаре.

– Кофе? – Лицо ничего не боявшейся плутовки склонилось ко мне, искрясь многозначительностью связывавшей нас тайны, вырез «строгого» костюмчика провокационно оттопырился, отчего ладони заныли фантомными болями.

«Строгий» я взял в кавычки, потому что стандартный офисный комплект из серой юбки ниже колен и белой кофточки Жанна умудрялась носить так, будто это вечернее платье, а сидевшие за столом сотрудники – компания на вечернем приеме у какой-нибудь знаменитости. Упругие бедра под мышиным покрывалом ткани играли и пели, лукавые глаза смеялись, а чудовищный вырез, в котором утонул мой ставший на миг невменяемым взор… туда мгновенно втянулся и задохнулся от воспоминаний я весь.

Мы не пересекались с Жанной вне служебных отношений уже больше трех месяцев. Нечего говорить, как я соскучился.

Гипнотизирующий туман знакомых выпуклостей замер надо мной в ожидании, сгущаясь, вырастая и словно готовясь выплеснуться.

– Да, пожалуйста, если не трудно, – промямлил я.

Глаза старательно глядели на шефа, только на шефа и ни на что, кроме шефа. А он искренне забавлялся ситуацией. Да, он все видел. Причем, всегда. Иначе не был бы шефом. Тому, кто не замечает очевидного, я не доверил бы собственные жизнь и судьбу. Но сейчас, с точки зрения Борисыча, проказница-секретарша всего лишь разбавляла суровую атмосферу совещания мелкими шалостями, помогая нам не забыть, что мы люди.

Но мы не только люди. Все собравшиеся здесь соратники, за исключением кокетливо разносившей напитки секретарши, были мужчинами. Самцами. То есть существами, которые однозначно и предсказуемо реагировали на подобные игры. Но если других, тоже небезосновательно предполагавших связь шефа с его протеже, это лишь взбадривало, останавливая от последующего опасного шага…

В свое оправдание хочу сказать, что данный шаг сделал не я.

Честное слово, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Так получилось. Только что освободившийся, тогда я шел за ней по городу, не зная, куда меня ведут и зачем. Но шел. Она смеялась, говорила мимоходом о глупостях, а ноги тем временем двигались в сторону только что сданной новостройки, куда мы и зашли после того, как Жанне набрала нужный код домофона. В лифте напускное веселье испарилось.

– Куда мы идем? – спросил я напрямик.

– Потерпи еще минуту.

Ее глаза заволокло непроницаемой дымкой. Жанна что-то скрывала. Что-то важное. Нечто такое, что напрямую касалось меня. Совместный поход начался по ее просьбе и больше походил на требование, но выбирать мне не приходилось. Это движение в неизвестность одновременно подстегивало и нервировало. Жанна ничего не объяснила, вопросы пресекались на корню, и следовать за ней звала лишь загадочная улыбка. Мона Лиза, блин перловый. Так улыбаться человеку, за которым только что закрылись ворота неприятного госучреждения, просто опасно.

Оказалось, что лифт можно не вызывать, этаж нужен всего лишь третий, а возраст обоих позволял и даже подстегивал к движениям.

Пустой гулкий холл на месте привычного пятачка лестничной площадки странно поразил. Жанна полезла в сумочку.

– Держи, – она радостно плюхнула мне в ладонь связку ключей. – Это тебе. Подарок от Бориса. Документы получишь позже, в конторе, когда подпишешь.

Ее подбородок указал на дверь под номером девять.

– Мне? – не поверил я. – Квартира?!

– Нужно же тебе где-то жить?

– У меня есть деньги…

– Ага, знаем: половина стоимости, за которую твоя Людмила перед отъездом продала жилье. Не смеши людей, теперь это не деньги.

– Но как же я…

Жанна перебила:

– Как вернешь? – У нее в глазах плясали веселые чертики. – А не надо возвращать. Я же говорю – это подарок.

Загораживавшая дверь, она отступила с прохода, и падавший сбоку свет пронзил ее легкое платье. Обратил в ничто. Прорисовал детали, вылепил прелести и достоинства. Чувственно остановился на подробностях. Подчеркнул колдовское совершенство. Мое сознание заполнило цветной штриховкой подзабытых ощущений – тревожных и приятных. В конце концов, жена ушла так давно…