Уборщик, глупо улыбаясь, кивнул.

– Я специально. – сказал мэр.

Марку потребовалось десять секунд, чтобы понять слова мэра.

– И к чему эти сложности? – спросил он тихо.

– Она – мэр показал большим пальцем на дверь, подразумевая Лину. – может снова сюда зайти еще, что-нибудь подписать.

– А дверь не запереть?

– Зачем? Зачем, интересно, мэру запираться в своем кабинете с уборщиком? Чем таким они могут заниматься, что требует конфиденциальности?

Марк невольно улыбнулся: – Ты о таком думаешь?

– Она будет об этом думать.

– Почему вообще… – Марк не унимался.

– Почему днем, когда в больнице еще полно персонала? Не знаю… Может, у меня сегодня особое настроение? Ты ведь не против?

– Нет.

Мэр отъехал от стола на несколько сантиметров и развернулся в кресле лицом к Марку: – Тогда заныривай. Только захвати щетку и мыло.

– Думаешь, Лина станет проверять, если у меня щетка, если зайдет?

– Как говориться… кто-то там в деталях…

– Дьявол. – Глухо сказал Марк.

– Точно. – мэр подмигнул ему. – К тому же потом, ты все равно будешь здесь все оттирать… Не забудь закрыть глаза.

Седьмая глава

Мир

Я в больнице. Уже восьмой день. Брожу по длинному коридору, на третьем этаже. Когда дойду до двери, что ведет на лестничный пролет, поверну назад и буду шагать пока не достигну окна в конце коридора, что выходит на трассу. Потом снова поверну. Я занимаюсь этим уже второй час подряд. Это весело, если не переставать внушать себе, что это весело.

В коридоре много людей. Сидят на кожаных лавочках. Кто книгу читает, кто газету. Есть те, что просто смотрят в одну точку.

Не знаю, это влияние больницы или погоды. Может, пациентов сюда подселили, как на подбор, с тяжелым кризисом личности, натолкнувшем их на заключение, что в жизни нет никакого смысла. Я заметил, что лица у всех какие-то обреченные, безучастные (может, и у меня такое же, не знаю). Как будто ни одна женщина и ни один мужчина здесь, не верит в то, что их когда-нибудь выпишут из больницы, да и все равно им на это.

Когда я поделился своей теорией с мамой (она иногда заходит, сидит у моей кровати и говорит о каких-нибудь отстраненных вещах), она ее забраковала; сказала, что все здесь нормальные, бодрые и веселые. А обреченность их лицам я придумал сам из-за безделья и плохого настроения. Не знаю теперь, что и думать. Мама редко меня обманывает.

Высокий старик, через которого я проходил уже пять раз, кажется готовится как следует наорать на меня. У него грозный вид. Виной этому шрам на переносице. Размышления о том, как старик этот шрам заработал – одно из моих главных здесь занятий. Все боюсь, что какой-нибудь санитар взболтнет мне, что это за шрам и как он появился, и страшная тайна рассеется. Тогда из увлечений останутся только коридор и окно.

Я гадал, может ли быть еще скучнее? Второй этому удивился. «Ты ходишь, пялишься в окно, ведешь длинные монологи ни о чем» сказал он мне «И в целом, попусту тратишь свое время. Чем это отличается от твоего обычного времяпрепровождения?». Разозлился ли я? Да, но не на Второго а, скорее на себя, потому что не смог ответить ничего остроумного. А прошу его. Оставить меня в покое.

Вдалеке показался знакомый силуэт. Я присмотрелся. Это Лиза. Это странно. Кажется, я обмолвился ей однажды о том, что не люблю, когда меня навещают в больнице.

Мы в палате. Я сижу на краю кровати, Лиза в кресле.

– Тебе идет. – сказала Лиза.

– Что? Больничный халат?

– Нет, быть избитым.

– Хах, спасибо.

Я откинулся на кровати, раскинув руки. Лиза же откинулась на спинку кресла и огляделась вокруг.

– Просторно тут. У меня в детстве комната и то была меньше… и телевизор есть.

– Там всего один канал работает.

– Бедняжка. Я вообще-то не на долго. Так, забежала посмотреть каким ты стал красивым. Прости, это было грубо… Еще я принесла сладкого.

– А что, у тебя сегодня выставка? Или лекция?

– Нет. Обед с родителями Расса. – Лиза тяжело вздохнула. Затем вытащила из сумки маленький целлофановый пакетик и кинула на кровать.

– Спасибо. – я привстал и заглянул в пакет. Там лежало пять шоколадок: с фундуком и карамелью; с миндалем; белый пористый; со вкусом кофе и…

– Горький?

– Это от Расса.

– С чего бы ему посылать мне шоколад? Мы даже не знакомы.

– Просто он хороший парень, такие еще существуют.