– Ах, ты фашист, – взвизгнула вдруг рыжая телеведущая и замахнувшись, попыталась, ударить микрофоном маленького. Но тот увернулся, и рыжая перелетев через небольшое ограждение, упала на зрителей и с нее как со стены осыпался часть макияжа. Зрители, сидящие рядом, бросились врассыпную. А маленький выхватил у рыжей микрофон и успел еще крикнуть, – «Но народ все равно узнает всю правду про войну, про коррупцию, про воровство которое вы устроили и будет суд справедливый и беспощадный». Он что еще хотел сказать, но не успел. Депутаты с красными лицами уже подбежали и сбили его с ног.

– Выкиньте эту тварь из студии вон, – гневно крикнул интеллигентный телеведущий.

Депутаты подхватили маленького под руки и потащили куда-то через зал. А пришедшая в себя рыжая телеведущая, побежала следом, пыталась ударить маленького в живот туфелькой с острым каблучком. Когда маленького, наконец, утащили, на экране возникло уже улыбающиеся лицо интеллигентного телеведущего в очках.

– Извините дорогие телезрители. Увы, мы живем в условия демократического общества и вынуждены давать слова всем. Даже таким мерзавцам, как этот сегодняшний фашистский журналист из Польши. Но нас все равно больше и наша правда победит. Встретимся завтра в это же время. Гордитесь нашей странной, нашими депутатами. Мы лучшие.

Интеллигентный исчез, на экране появилась реклама, и Сидор передернул плечами, приходя в себя от увиденного и переключил на другой канал. Там молодая красивая ведущая с большой обтянутой грудью, откровенно жеманничая перед камерой, радостно рассказывала о новых платных парковках. «Зона платных парковок,– сообщила ведущая двигая грудью, – Составляет в настоящее время сорок процентов городских улиц. И власти планируют расширить ее еще больше. Но, – тут губки ведущий презрительно искривились, – Но некоторые несознательные автомобилисты, вместо того чтобы платить деньги в бюджет, стали ставить машины во дворах жилых домов, создавая тем самым пробки теперь там». Тут на экране возникло улыбающееся лицо молодого человека в дорогом итальянском костюме, и он стал рассказал, что по многочисленным обращениям граждан, мэрия планирует закрыть все въезды во дворы шлагбаумами и тогда автовладельцам некуда будет больше прятаться, а придется пользоваться только платными парковками или пересесть на городские трамваи». Сидор тяжело вздохнул и переключил на следующий, как оказалось молодежный канал. Там исполнял песню рэпер, покрытый весь татуировками похожий не то на индуса, не то на малазийца. Песня скоро закончилась, и на экране появилось скучное лицо мужчины средних лет. Он небрежным тоном стал рассказывать, про состояние дел в соседней стране, Окраине. Из его рассказа выходило, что жизнь там не очень: по улице ходят вооруженные националисты и избивают всех несогласных с их политикой мирных граждан; уровень жизни падает; люди мечтают объединиться с нашей страной, но этому активно мешают западные страны, периодически подбрасывая им небольшие деньги, которых с трудом хватает на пенсии и совсем не хватает расплатиться за поставки нашего газа. Но ничего, злорадно пообещал ведущий, правительство планирует поднять цену на газ. Проверим тогда их на верность идеалам свободы и независимости. Лицо выступавшего и манера очень напомнили Сидору инструкторов из райкомов комсомола, которые во времена его молодости выступали еженедельно у них в институте. Только там вместе Окраины, были как раз те самые западные страны, которые сейчас подбрасывают им деньги на пенсии и помогают Окраине газом. Но вот страна та, которую представляли тогда инструкторы, почему-то давно развалилась.

– И что тут нового, – вслух произнес Сидор и убрал звук после выступления комсомольского инструктора.

– Ну, что просвещаешься потихоньку, – бодрым голосом произнес входящий в комнату Челентано с большой бумажной коробкой и бутылкой колы, – Три дня посмотришь Телек и профессионалом станешь в нашей политике.

Он положил коробку на стол и снял верхнюю крышку. Комната тут же наполнилась съедобным запахом мясного пирога. Они взяли по большому куску и принялись за еду.

– Тут в коридоре сейчас встретил заместителя начальника безопасности, – с аппетитом наворачивая пирог произнес Челентано, – очень просил за министра сельского хозяйства. Придется, наверное, выделить ему денег на жука этого.

– А причем здесь заместитель по безопасности, – не понял Сидор.

– Выходит, они вместе этот бизнес затеяли, – замялся Челентано.

– Деньги я так понимаю государственные. Пусть он и выделяет из своих, раз такой щедрый, – небрежно ответил Сидор.

– Да, ты что, – с испугом произнес Челентано и подвинулся ближе к Сидору, – У нас здесь везде государственные деньги. Дают их только своим, проверенным или по рекомендации. А раз служба безопасности одобряет, значит отказывать не стоит.

– Хорошо, я с Митей еще посоветуюсь, – примирительно согласился Сидор, беря следующий кусок пирога, – Как там Петрович?

– Привет тебе передавал. Он торопился к машине. Там парковка везде запрещена, – ответил Челентано, протягиваясь,– Эх, сейчас бы вздремнуть.

– А какие у нас планы, – спросил Сидор, наливая колу в стаканы.

«С каебунцами надо еще встретиться», – ответил Челентано, – А вот после них свободное время до концерта.

Они, чокнувшись, допили колу и сытые, и довольные, вернулись в кабинет для приемов, где уже вдоль стенки стояли несколько оператором с телекамерами, а за столом сидели такие же одинаковые чиновники. «Это из министерства иностранных дел», – шепнул Сидору на ухо Челентано, на поднявшихся из-за стола одинаковых.

– Похоже, все готово, – оглядев помещение, удовлетворенно произнес Челентано, – Вводите каебунцев.

Тут же дверь распахнулась и в зал вбежал, смуглолицый генерал, в светло-зеленом френче, с огромной кокардой на фуражке, весь увешанный сверкающими орденами и аксельбантами. Генерала сопровождали трое все время пританцовывающих, упитанных негра в белых рубашках. Сидор вышел навстречу из-за стола, и улыбнувшись, развел в сторону руки, вспомнив сцену встречи с иностранными делегациями которой научил его Челентано в кинозале. Президент Каебуна в ответ оскалился в белозубой лошадиной улыбке и сильно прижал к себе Сидора, так что ордена больно впились ему в тело. Потом вдруг президент отодвинулся немного и, обнюхав Сидора воскликнул, выпучив глаза: je sens d'ici l'odeur de la osetinsky tartes! (я чувствую запах осетинского пирогов!)

– Что он хочет, – Сидор оглянулся на своих чиновников.

– Он говорит, что от вас пахнет осетинскими пирогами, – перевел один из них.

– Да, – заулыбался Сидор, – Мы только что ими пообедали.

Чиновник перевел ответ Сидора. После чего Президент Каебуна, что-то крикнул радостно и они все вместе, что-то напевая и приплясывая, стали ходить вокруг Сидора.

– Они в Каебуне, очень любят осетинские пироги. Даже больше чем пиццу и гамбургеры. Осетинские пироги, это как первая любовь, – перевел смысл песни один из чиновников.