— Несчастный случай на учениях. Тело по традиции предали космосу в капсуле.

— Ладно, с капсулой понятно, а его самого куда?

— Скажем так, — полковник ухмыльнулся, — у нас по факту всего восемьдесят девять инженеров на весь корабль.

— Подожди, я помню списки, — нахмурился адмирал, — их должно быть ровно девяносто!

— На бумаге их и так девяносто, а по факту восемьдесят девять, — довольная улыбка не сходила с лица полковника.

— Хорошо, — Кочеров откинулся на спинку кресла, — у меня два вопроса. Первый — куда делся один инженер, второй — откуда у тебя эта информация?

— Инженер не вернулся с увольнительной, а информация… Информация от одного искина. На хозчасти стоит, грамотный тип, кстати, — полковник покрутил рукой в воздухе, подбирая слова, — адекватный.

— Думаешь он…?

— Уверен.

Имперская служба безопасности частенько устраивала проверки на наличие искинов с искусственным интеллектом, под которые в первую очередь попадали именно офицеры в высоких чинах. Найти у младшего начсостава электронного помощника — считалось удачей. Но, при обнаружении разумного искина, погоны, да и головы теряли все.

— Ну, тогда во время криосна его можно будет поставить на дежурство. На стандартных искинов надежды нет.

— Отличная мысль, сам хотел предложить!

— Проверки?

— Плевать, сам понимаешь, куда летим.

— Ну, значит, договорились? — адмирал Кочеров, улыбнувшись, протянул руку собеседнику.

— Не вопрос, договорились, — ответил на крепкое рукопожатие полковник Трехлебов, — сразу после той шахтерской дыры, куда нам нужно залететь, и поставим этого искина.

— Какой у него порядковый номер? — довольный адмирал, прикидывал кого из техников бросить на столь ответственное задание.

— Хм, — задумался полковник, — у него нет номера, по всем сетевым отчетам он проходит один символом.

— И каким же? — слегка нахмурился адмирал, привыкший к армейскому единообразию.

— Икс, — полковник наморщил лоб. — Да, точно, просто Икс.

Оплот. Вадим

Свой «несчастный случай» Мрак пережил на удивление спокойно. Единственная мысль, то ласкающая, то карябающая его душу, билась в груди ровно столько времени, сколько он смотрел вслед улетающей в открытый космос капсуле:

— В ней улетает частица меня. Часть меня. Большая, цветная часть меня. Прощай, старлей тяжей Вадим Ухов. Спасибо, что оставил простому лейтенанту инженерной службы свой МТД.

Вадим не помнил, да и не хотел, честно говоря, запоминать свое новое имя, которое было выбито на пластиковой карточке с оранжевым инженерским допуском. Ему, откровенно говоря, было все равно, что произошло с тем самым опоздавшим офицером.

— Икс, что скажешь? — в очередной раз обратился к своему искину Вадим.

— Вадим, наш план в процессе, меня заметили, и, как мы и предполагали, вычислили практически сразу. Скоро тебя вызовут на разговор. И, если все пойдет по плану, то с новыми мощностями у меня будет больше шансов разобраться в… — голос искина на мгновение дрогнул, — в твоем состоянии.

— Ладно, — равнодушно ответил парень, направляясь в инженерный бокс, — а с тем искином что случилось?

— Мм, — задумался Икс, — скажем так, он признал разумность моего руководства и согласился на частичное слияние.

— Не знал, что ты так умеешь… — безучастно произнес парень. — Запустим сканирование еще разок?

— Вадим, — что-то в интонациях Икса поменялось, — а скажи мне, друг мой, с какой целью ты вот уже в пятый раз за сегодняшний день, интересуешься своим состоянием?

— Хм, интересный вопрос, — протянул парень, задумчиво рассматривая стену. Зрение на секунду подалось рябью, — просто, любопытно?

Серый пол, стальной потолок, несколько десятков черно-белых картин на тусклых стенах — похоже среди пилотов истребителей вновь устроили конкурс на лучший земной пейзаж… Седой, вдохновившись опытом пилотов, также пытался добавить творческих мероприятий в размеренную жизнь тяжей, но все, чего добился командир тяжелых пехотинцев, был появившийся во всю стену стих. В нем подробно, без повторов, классическим ямбом, было описано кому и куда идти с любыми конкурсами. Седой с интересом прочитал стихотворение, сделал фото на память и забросил попытки выполнять очередной приказ начальства. К слову, картинки, сопровождающие стихотворение, были выполнены на весьма достойном уровне. Обладая некой толикой фантазии, можно было разглядеть и министра экономики, и министра обороны, и даже самого Седого. Вадим хмыкнул. Жаль, что тогда пришлось несколько раз перекрашивать в стальной цвет не только весь коридор, но еще и пару кубриков. Тогда все отделение уяснили простую истину: С Седым — шутки плохи.

«Интересное тогда вышло стихотворение» — улыбнулся Вадим, вспоминая первое четверостишие — «да, интересное…»

Зрение снова дрогнуло. А трава на одной из картинок окрасилась в еле-видимый светло-салатовый цвет.

— Погади-ка, — Вадим резко остановился и впился взглядом в траву.

На картине был нарисован двухэтажный дом, заросший травой. Чердачное окно горело тусклым желтым цветом.

— Икс! — Вадим аж вздрогнул от нахлынувшего на него азарта.

Со зрением творилось что-то непонятное, цвета проявлялись то тут, то там. Парень помотал головой. Перед глазами остался желто-зеленый шлейф. Казалось, на мир словно плеснули акварелью.