— Странно, что ты вдруг начал об этом беспокоиться.

— Подойди. Моё терпение не безгранично.

Я заставляю себя переставлять ноги в том направлении и осторожно присаживаюсь на край кровати, как можно дальше от Рэмиана. Он рывком подтягивает меня к себе, укладывает спиной на кровать и пригвождает рукой, перекинутой поперёк талии.

— Я привыкла спать одна. Ты занимаешь слишком много места. Мне будет неудобно.

— Да неужели? Ты привыкла спать в одиночестве, скрутившись как эмбрион, от холода.

Что? Он ещё наблюдает, как я сплю.

— Я не мёрзну. Меня согревают воспоминания о моих родных. Они всегда со мной, в моих мыслях. Значит, я не одинока. И поэтому у тебя нет ни одной причины находиться со мной в одной постели.

— Кроме того, что я так хочу. Значит, так и будет. — резко обрывает меня Рэмиан.

Он приподнимается на локте, вглядываясь в моё лицо, и спрашивает:

— Твои родные, да? Отец, старший брат…

Лицо Рэмиана искажается недовольством, он поджимает губы и прищуривает глаза:

— На время, пока ты со мной, я твоя единственная семья. Я — твой отец, брат и мужчина, который будет трахать тебя и спать в твоей постели, когда захочется.

Сейчас — я твоя единственная реальность и кислород, которым ты дышишь.

Я замираю без движения, едва дыша после его тирады.

— А теперь спи. Ты выбилась из режима, который тебе назначил Мёрдок.

— Ты ошибаешься. Когда ты рядом, мне, наоборот, становится тяжело дышать и невыносимо жить. Я только надеюсь, что однажды всё закончится. Тогда крыска из шахт станет просто крыской, а не объектом твоего пристального внимания.

— Не терпится отвязаться от меня? — усмехается Рэмиан. — Скучаешь по дрянной планете GI-51?Да. Я живу воспоминаниями.

Рэмиан размеренно и глубоко дышит, становясь непроницаемым, полным ледяного спокойствия. Таким цельным, собранным, каким я увидела его впервые.

— Тёплые воспоминания, да? Они ли вытащили тебя из лап дурных кошмаров?

Во мне взметается злость и чувство противоречия:

— Ты переоцениваешь свою роль. Ты просто подменил один кошмар другим.

Собой.

— Заткнись, Кейт. Или я заткну твой ротик чем-нибудь другим и заставлю тебя поработать острым язычком на благо.

Рэмиан прижимает меня к себе, не давая отстраниться. От его горячего тела пышет таким жаром, что одеяло кажется лишним.

— Ты не уйдёшь? — с надеждой спрашиваю я.

— Уйду. Но не тебе указывать, когда именно мне нужно это сделать.

В кольце мужских рук неожиданно тепло и спокойно. Умиротворение накатывает на меня чересчур быстро и утягивает в сон. Вдыхаю запах тела Рэмиана без посторонних примесей чего-то чужеродного и стараюсь не думать о том, как мне нравится дышать его запахом. Сердце колотится размеренно под мощной грудной клеткой Рэмиана. Внезапно говорю ему, отвернув лицо:

— Только не надо держать меня за идиотку. И накачивать иллюзиями. Пожалуйста.

Рэмиан усмехается:

— Тебе пора спать, болтливый хамелеон.

— Пожалуйста. Лучше неприкрытая грубость, чем тайные поползновения.

— О чём ты?

— О больничном блоке. Это был ты.

Рэмиан перекатывается на локоть, немного нависая надо мной:

— Говори яснее, Кейтлин. Я? Я был? Что именно я?

Лицо начинает полыхать жаром, но надо научиться говорить открыто, поэтому поспешно выплёвываю слова:

— Пока я спала, ты вторгся в палату. Держал на грани сна и реальности. И… — не могу заставить себя говорить спокойно, поэтому язвительно спрашиваю. — Нравится трахать безвольное тело, Рэмиан?

— А тебе нравится меня дразнить, Кейтлин? Тебе же полегчало?

Большой палец Рэмиана оглаживает скулы.

— Полегчало. Но до этого ты просто похитил у меня силы, выпил их. Так что ты просто минимизировал ущерб, нанесённый тобой же.

— Хочешь, минимизирую его ещё раз? — внезапно раскатисто смеётся Рэмиан. — Ты такая забавная, Кейтлин Роу. Я слышал много определений сексу, но ещё ни разу его не называли так.

— Я уже поняла, что ты видишь во мне жутко смешной инкубатор, и…

— Заткнись. Серьёзно. Просто закрой свой ротик, пока не начала говорить глупости и не вывела меня из себя.

Рэмиан прижимается ко мне всё теснее. Я тяжело дышу и чувствую себя букашкой, придавленной гранитной поверхностью тела Тирана. Я разглядываю нависшее надо мной лицо Рэмиана, злясь на то, что природа наградила его таким привлекательным, мужественным лицом и совершенно непроницаемыми глазами.

— Ты же дагоррианец. Почему твои глаза не меняют свой цвет?