Шрифт:
И тут взгляд Агаты уткнулся в заголовок, набранный крупным шрифтом на первой полосе стоящей на стойке газеты «Гилликинский вестник»:
Агата наклонилась ниже, прочитала о том, как Софи выбрала топор и палача для казни Тедроса.
«Ложь», – подумала Агата.
Потом шла заметка, где с восторгом говорилось о том, что новое перо короля Райена – Львиная Грива – надежнее и правдивее устаревшего Сториана.
«Еще одна ложь», – презрительно фыркнула Агата, вспоминая дешевые «золотые» ручки, которые нарасхват раскупали туристы.
Сториан рассказывал истории, которые действительно были нужны Бескрайним лесам. Можно сказать, что Сториан поддерживал саму жизнь Лесов. Но если люди вдруг усомнились в волшебном пере, если предпочли ему какую-то дешевую подделку, это значит, что Райен сбил с толку множество людей, и теперь ей придется бороться не только с Райеном, но и с этими людьми – точнее, за этих людей, которым запудрил мозги самозванец.
Ну, и как ей, скажите на милость, справиться со всем этим?
В газете нашлась еще одна заметка, из которой Агата поняла, что у Райена есть брат, которого новый король назначил своим главным советником. Была помещена и фотография этого брата, которого, как он сам утверждал, зовут Яфет.
Так вот, не просто братом Райена был этот Яфет, но его близнецом.
Двойником, если хотите.
Агата вспомнила рисунок, который ей прислала по воде Леди Озера.
Теперь она все поняла.
Это не Райена в маске Змея целовала Леди Озера. Она целовала Яфета.
Все время братья играли на пару.
Один из них Лев, второй – Змей.
Так они обманули и Леди Озера, и Экскалибур.
Разумеется, раз братья близнецы, то и кровь у них одна.
Да, но все же и Леди Озера, и Экскалибур поверили в то, что чувствуют кровь наследника короля Артура, однако…
Однако даже если братья были близнецами, один из них все равно должен был родиться первым. Он и считался бы наследником, разве нет?
«Впрочем, о чем это я? – одернула себя Агата. – Какой еще наследник? Эти два монстра просто не могут быть сыновьями Артура. И братьями Тедроса не могут быть…»
У Агаты перехватило дыхание.
«А что, если могут?..»
На нее упала тень.
Агата обернулась и увидела двух хобгоблинов со свежими царапинами на лицах. Вместе с хобгоблинами была и поколотившая их своей туфлей женщина-продавец, и все они уставились на Агату.
А вместе с ними из-за спин хобгоблинов на нее уставились еще десятки людей, тоже узнавших ее.
– Э… привет, – сказала им Агата и сорвалась с места.
Она пыталась убежать, спасая свою жизнь, но ей все труднее становилось пробиваться сквозь толпу, потому что все больше людей слышали крики и присоединялись к погоне. В какой-то момент Агате показалось, что ее загнали в угол, но тут она увидела перед собой палатку, на которой было написано:
Головастики. Агата знала одно заклинание о головастиках. Вычитала его в одном из учебников Зла, принадлежавшего Софи.
Она немедленно свернула к палатке, вбежала в нее. Продавщица – сама Тамима, вероятно, – возилась в углу с бадьей, в которой извивались, плавая в воде, крошечные твари. Прежде чем хозяйка палатки успела что-то понять, Агата оттолкнула ее в сторону, схватила руками бадью с головастиками и, почувствовав жар от загоревшегося на кончике ее пальца золотистого свечения, выдохнула.
– Пустула морфика!
Затем она окунула лицо в воду.
Когда к палатке подбежали хобгоблины и остальные преследователи, так и не сумевшие найти Агату в толпе, они увидели только девушку в мокром платье и покрытым красными фурункулами лицом, которая отходит, спотыкаясь, от палатки с головастиками.
Спустя минуту эта девушка доковыляла до палатки туристического агентства «Джилли» и сказала, обращаясь к красивому молодому менеджеру.
– Один билет до ресторана «Красота и Пир», пожалуйста.
Менеджер с отвращением посмотрел на ее покрытое красными сочащимися язвочками лицо.
– Сорок серебряных монет, – ответил он, непроизвольно трогая пальцами свою гладкую щеку. – Или, вернее, сорок серебряных монет, к которым не прикасались твои заразные пальцы.
– У меня нет денег, – призналась Агата.