Наконец он добрался до лестницы, ведущей на первый этаж. Матвей каждый день сбегал по ней десятки раз и столько же – поднимался обратно. Он мог бы проделать этот путь с завязанными глазами! Но теперь мальчик чувствовал легкую слабость в коленках: гномик-ночник освещал площадку, однако сама лестница уходила в темноту, словно в подпол. Вцепившись в резные перила, нащупывая вытянутой ногой каждую ступеньку, Матвей осторожно спустился вниз.

На первом этаже оказалось не так уж темно. Крыльцо дома освещали круглые фонари, их мягкий свет вливался в просторные окна большого зала, который служил одновременно и холлом, и столовой. Тонкие чёрные тени от оконных переплётов разрезали свет на полу, словно холщовую ткань, на квадратные и прямоугольные куски.

Под лестницей, на своём маленьком персональном диванчике, спал Фунтик. Одно из световых полотен почти касалось его задней лапы. Матвейка подумал, что сейчас пёсик проснётся, увидит его, обрадуется и решит поприветствовать лаем, как обычно. И тогда, конечно же, проснутся все, и папа обязательно спустится проверить, что же случилось.

Но мальчику повезло. Фунтик приподнял голову, вопросительно приоткрыл один глаз и пару раз махнул хвостиком, а потом опять провалился в глубокий сон.

Обойдя кресла с широкими мягкими спинами, столпившиеся у обеденного стола, Матвей сделал ещё несколько шагов и приблизился к входной двери. Сердце забилось сильнее. Он никогда не выходил во двор так поздно ночью, один, без разрешения взрослых.

И тут Матвейка вспомнил кое о чём, очень важном. Слева от двери была прибита полочка, на которой всегда лежал фонарик, папа называл его «наша дежурная свечка». Им обычно пользовались, если в доме неожиданно отключалось электричество. Мальчик протянул руку, взял фонарик и сунул его в карман. Теперь он почувствовал себя намного увереннее.

Шагнув к порогу, он повернул ручку замка и потянул вбок щеколду, на которую дверь запиралась изнутри. Щеколда оказалась очень тугой – никак не хотела поддаваться. Пришлось напрячь все силы, чтобы сдвинуть её с места. Зато нижняя задвижка пошла легко, только скрипнула тихонько – словно мяукнул котёнок. И вот, взявшись за округлую деревянную ручку, толкнув дверь плечом и сделав шаг вперёд, Матвей оказался на крыльце.

Осенняя ночь сразу же обдала мальчика холодным сырым дыханием. Кожа под тонкой фланелевой пижамой покрылась мурашками. Но Матвейка лишь плотнее запахнул куртку – и решительно, чтобы не передумать, спустился с крыльца.

Только теперь он огляделся по сторонам, и у него захватило дух. Всё вокруг было таким необычным, как будто он преодолел космическое расстояние и высадился на другую планету! Асфальтовые дорожки, разбегающиеся по двору, были серебристо-лунного цвета. Высокий забор, окружающий участок, казался черным и массивным: не забор, а настоящая крепость! Зато трава и листья в свете фонарей искрились золотисто-зелеными и медными оттенками, как в сказке про камни-самоцветы. А стоило поднять глаза вверх, выше липовых крон, как самоцветы меркли на фоне бескрайней звёздной пустыни, огромного мерцающего купола над головой.

Сначала Матвею показалось, что во дворе было очень тихо: даже фонтанчик, весело журчавший днём, сейчас молчал. Но вот подул ветер, и ночь тут же ожила: зашелестели кусты и деревья, зашептались, перекатываясь с места на место, опавшие листья.

Какое-то время мальчик просто стоял и слушал ночной осенний шёпот. Потом очнулся, вспомнил, для чего вышел во двор, и направился к сарайчику. Камушки врезались в тонкие подошвы тапочек.

Матвейка прошел по дорожке, потом свернул на узкую тропинку. Тут он остановился, чтобы достать из кармана фонарик, и осветил низенький дощатый домик с плоской крышей, мирно дремлющий среди кустов смородины. Здесь обычно держали лопаты и прочие садовые инструменты, и пахло внутри землёй и резиновыми сапогами.

Матвейка знал, что сарай обычно не запирался, поэтому смело потянул на себя ручку двери. И дверь, действительно, легко поддалась. Луч фонарика, направленный в пыльное нутро сарая, вырвал из темноты кусок серебристой металлической сетки. Клетка – не та, в которой папа привез лису из леса, а другая, в ней когда-то жили куры, – стояла на старом верстаке.

Он успел увидеть, как за сеткой мелькнуло что-то огненно-рыжее, но в тот же миг фонарик неожиданно погас, и Матвея окутала темнота. Кромешная, потому что его глаза уже привыкли к свету, и очень страшная, потому что мальчик не был к ней готов.

Матвей едва не вскрикнул, но всё-таки сумел взять себя в руки. Перевел дыхание, нащупал кнопку выключателя и нажал на неё несколько раз подряд. Неужели батарейки сели в такой неподходящий момент? Но нет, ему повезло: фонарь снова загорелся.

Он снова направил луч на лисью клетку – и не поверил своим глазам. Потому что в клетке, обхватив коленки руками и повернув к нему лицо, сидела девочка с длинными волосами.

Матвейка оторопел. Если бы он сейчас и захотел убежать, то, наверное, не смог бы. Но он даже не пытался: просто стоял на месте и светил фонарём, разглядывая незнакомку.