Длинная пирога note 1 , вырезанная из ствола железного дерева, отчаливает от левого берега Марони, разворачивается, и Генипа — так зовут моего проводника-индейца — направляет ее, энергично работая веслом, в протоку шириною метра два.
Я устроился на своем походном сундучке и едва успеваю нагибать голову, чтобы уберечься от ударов темно-пурпурных note 2 ветвей, низко свисающих над водой.
Целая туча встревоженных нашим появлением небольших разноцветных попугаев с громким щебетанием поднимается в небо.
Note1
Пирога — лодка, выдолбленная из ствола дерева.
Note2
Пурпурный — темно-красный.
Пирога плавно скользит по безымянному ручейку, впадающему в одну из самых больших рек Французской Гвианы.
Здешний животный и растительный мир своим богатством и разнообразием может свести с ума любого натуралиста, а яркостью красок повергнуть в отчаяние любого живописца.
Тут есть все: лианы, ананасы и даже орхидеи note 5 , распутная красота которых только расцветает от жгучих укусов солнца и липких объятий влажного, нездорового воздуха. Вьющиеся растения карабкаются вверх по стволам деревьев и уютно устраиваются под мышками веток, лианы причудливо сплетаются друг с другом. Повсюду распускаются изумительные цветы.
Note5
Орхидеи — растения из семейства орхидных (более 20 тыс. видов), в тропиках укореняются на коре деревьев, обладают причудливыми по форме и окраске душистыми цветами.
Я не в силах придумать имя этому празднику жизни, но как хочется в восторге и в восхищении воспеть его!
Однако мой спутник со светло-кофейной кожей, курносым, лишенным растительности лицом и пристальным холодным взглядом раскосых глаз совершенно равнодушен к окружающему великолепию. Более того, восторги цивилизованного европейца по поводу каких-то цветов и трав кажутся ему странными, подозрительными и даже достойными сожаления.
Самого индейца мне рекомендовали знакомые голландские рудокопы, хвалившие его честность и исполнительность.
Каков будет наш сегодняшний маршрут, я еще не знаю. Заставить Генипу пуститься в объяснения — затея бессмысленная. За целый день он порой не произносит и десятка слов. И только вечером, после нескольких изрядных глотков тростниковой водки, милостиво удостаивает меня нескольких фраз на креольском наречии note 8 . Но сия благосклонность еще не свидетельство нашей дружбы. Ума не приложу, как добиться расположения этого замкнутого и невозмутимого индейца.
Note8
Креольское наречие. — Так называют всякий язык, сложившийся на основе сильно упрощенной системы одного из европейских языков и включающий многие слова местных говоров. Служит для повседневного общения в разноязычной среде.
Зато — замечу не без гордости — ко мне очень привязалась его собака — обладающее отличным нюхом странное маленькое создание с остренькой мордочкой и торчащими ушами, ловкое и хитрое как обезьяна.
Пирога движется по все сужающейся протоке, которая в конце концов превращается в настоящую крокодилью тропу.
Мы в тени. Но что за адская жара — как в бане или в разогретой теплице! О, этот ужас экваториальных болот — зловоние, духота, чудовищная влажность.
Цветы и листья, стволы и ветви словно истекают отвратительным потом. Не в силах бороться с этим кошмаром, я засыпаю.
Прошло три или четыре часа.
Вздрагиваю и просыпаюсь от характерного грудного оклика индейца:
— Посмотри!
Вокруг сказочный пейзаж. Пирога выплыла на простор огромного озера. Солнце в полной силе. Под его ослепительными лучами вода будто покрыта молочной дымкой; видно все озеро — от колышущихся зарослей кустарника у берегов до самого горизонта.
Все оно как бы в роскошном, пышном обрамлении из гладких и блестящих зеленых листьев и пурпурных цветов, над которыми этажами возвышаются гигантские деревья в гирляндах разноцветных лиан — они придают пейзажу удивительную законченность.
Да, картина поистине захватывает воображение!
Внезапно ее тихое очарование нарушила стая диких уток. Их всполошило наше появление — с невообразимым шумом, хлопая крыльями, они взмывают ввысь из ближайших кустов.
На ум приходит мысль об ужине, и я тянусь к ружью: какими сочными будут эти достойнейшие перепончатые, приготовленные на костре.
Но индеец властным движением останавливает меня и показывает пальцем на запад. Вижу нечто вроде низкого берега какого-то острова, над которым трепещет белоснежное облако.
Облако поднимается, вновь опускается, приближается к нам, возвращается обратно, то удлиняется, то расширяется, рассеивается и вновь возникает над странным островом без единого дерева.
До нас доносится неясный гул, перекрывающий резкие крики.
Зная, что задавать вопросы бесполезно, делаю Генипе знак плыть вперед, к острову и облаку над ним.
Индеец, напрягая мускулы могучей спины, принимается грести. Мы почти у цели, а непонятный рокот все громче. Завеса тайны приоткрывается.