Змея была явно настроена миролюбиво: она снова опустила голову на камень и застыла.

Тем временем Трэвис вскрыл упаковку «Орео». В детстве он обожал его. Но за последние пятнадцать лет не съел ни одного печеньица. Печенье оказалось почти таким же, как Трэвису запомнилось с детства. Он глотнул из фляги «Кул-Эйда», однако напиток его разочаровал, оказавшись слишком сладким на вкус взрослого человека.

Можно воскресить в памяти невинность, энтузиазм, радость и ненасытность юности, но, увы, все это невозможно вернуть, подумал Трэвис.

Оставив гремучника греться на солнце, Трэвис снова закинул рюкзак на плечо и начал спуск в тени деревьев по южному склону горного хребта в сторону верхней части каньона. Воздух был напоен свежестью молодых побегов вечнозеленой растительности. Там, где дно каньона спускалось вниз в западном направлении, Трэвис свернул в глубоком мраке на запад и пошел по оленьей тропе.

Несколько минут спустя, пройдя под сомкнутыми наподобие арки ветвями двух калифорнийских платанов, Трэвис оказался в том месте, где солнечный свет просачивался сквозь брешь в листве. Оленья тропа на дальнем конце поляны вела в другую часть леса, где ели, лавры и платаны росли еще плотнее. Тропа впереди круто обрывалась – каньон пытался нащупать дно. Трэвис остановился на краю солнечного круга, так что носки ботинок оставались в тени, и посмотрел на крутой спуск, окутанный непроглядной тьмой.

Трэвис собрался было продолжить путь, но тут справа из засохшего кустарника выскочила какая-то собака и, громко пыхтя, побежала прямо к Трэвису. Это был золотистый ретривер, на первый взгляд явно породистый. Кобель. Очевидно, псу было чуть больше года: он уже практически достиг нужных размеров, сохранив при этом игривость щенка. В его густой шерсти, грязной, мокрой и свалявшейся, застряли репейники и листья. Остановившись перед Трэвисом, пес сел, наклонил голову и бросил на него заискивающий дружелюбный взгляд.

Несмотря на замызганный вид, собака обладала какой-то странной притягательностью. Трэвис наклонился, погладил ее по голове и почесал за ушами.

Трэвис ожидал, что из кустов вот-вот появится хозяин ретривера, запыхавшийся и сердитый. Но никто не вышел. Тогда Трэвис решил проверить, на месте ли ошейник с жетоном, но ошейника не было.

– Ведь ты наверняка не бродячая собака. Не так ли, малыш?

Ретривер фыркнул.

– Нет, ты слишком дружелюбный для бродячей собаки. Ты потерялся, да?

Пес ткнулся носом в руку Трэвиса.

Трэвис заметил, что у собаки не только вся шерсть в колтунах, но и правое ухо в засохшей крови. Следы свежей крови виднелись на передних лапах, словно ретривер так долго бежал по пересеченной местности, что треснули подушечки лап.

– Похоже, ты проделал тяжелый путь, малыш.

В ответ ретривер тихонько заскулил, будто соглашаясь с Трэвисом.

Он продолжил гладить ретривера по спине и почесывать за ушами, но через минуту-другую понял, что ждет от пса нечто такого, чего тот никак не мог ему дать: смысла и цели в жизни, избавления от отчаяния.

– Ну а теперь беги. – Легонько хлопнув ретривера по спине, Трэвис поднялся и потянулся.

Собака осталась стоять перед ним.

Тогда Трэвис обошел пса и направился в сторону опускающейся в темноту узкой тропы.

Однако собака обежала Трэвиса и преградила ему дорогу.

– Беги, малыш!

Ретривер оскалился и утробно зарычал.

Трэвис нахмурился:

– Беги! Хороший пес.

Но обойти ретривера так и не удалось: тот снова зарычал и начал хватать Трэвиса за ноги.

– Эй! – Трэвис отскочил на два шага назад. – Какая муха тебя укусила?!

Ретривер перестал рычать, но остался стоять, тяжело дыша.

Трэвис снова попробовал пройти вперед, но пес набросился на него еще яростнее. Он по-прежнему не лаял, а лишь глухо рычал и хватал за ноги, загоняя назад на поляну. Трэвис сделал восемь-десять неловких шагов по скользкому ковру из сухих еловых веток и сосновых иголок, споткнулся и шлепнулся на задницу.

Как только Трэвис оказался на земле, пес тотчас же отстал. Он подбежал к краю крутого спуска, напряженно вглядываясь в темноту. Его висячие уши навострились и чуть-чуть поднялись.

– Проклятая собака! – воскликнул Трэвис, но пес не обратил на эти слова никакого внимания. – Какого черта ты ко мне привязалась, мерзкая шавка?!

Но ретривер, оставаясь в тени деревьев, продолжал всматриваться в уходящую вниз оленью тропу, в черноту лесистого дна каньона. Опущенный хвост был зажат между задними лапами.

Трэвис подобрал с земли пригоршню мелких камешков, выпрямился и запустил одним из них в ретривера. Собака, несмотря на болезненный удар, даже не взвизгнула, а только резко развернулась.