Его старая кобыла по кличке Брюнетка потеряла тогда подкову…

Дверь открылась, и экономка Одри лучезарно улыбнулась.

— Ах, мистер Росс, сэр. До чего же отрадно вас видеть.

— Здравствуй, Одри. Как ты поживаешь? Как отец?

— Оба вполне здоровы, сэр. Отец живет потихоньку, хотя ужасно скучает по доктору.

— Как и все мы, Одри.

Боун, отец Одри, служил у Дуайта еще до его женитьбы на Кэролайн.

— Выпьете чая, сэр?

— У меня встреча с мисс Урсулой Уорлегган. Подай чай, когда она приедет.

Одри кивнула.

— В гостиной наверху?

— Да, пожалуй.

— Тогда я уберу покрывала с мебели.

Росс оглядел знакомый коридор. Стояла оглушительная тишина. Когда-то здесь смеялась Кэролайн, София с Мелиорой играли в детстве, Дуайт с готовностью рассказывал о новых открытиях в области медицины, а слушатели чаще всего едва понимали, о чем идет речь.

Росс глубоко вздохнул и вновь подошел к парадной двери, чтобы дождаться Урсулу Уорлегган.

Та появилась с точностью до минуты в роскошном тильбюри со сверкающими черными колесами и вороными лошадьми. Урсула была не очень хорошей наездницей, припомнил Росс, но отлично правила экипажем.

Урсула остановила лошадей у самой лестницы, ловко смотала поводья, и Мартин Дэниэл, муж Одри, поспешил принять лошадей. Урсула спустилась с экипажа раньше, чем Росс успел помочь, стянула перчатки, пока поднималась по лестнице, и протянула ему руку.

Росс тут же смекнул, что Урсула не ждет поцелуя. Поэтому он протянул руку, и Урсула крепко ее пожала.

— Добрый день, мисс Уорлегган.

— Можно просто Урсула. — Она вела себя прямолинейно и решительно. — Теперь ведь мы породнились. Я могу называть вас Россом?

— Разумеется.

— Ну и хорошо. — Урсула окинула взглядом дом. — Вижу, дом в хорошем состоянии после отъезда Кэролайн. Что ж, поведайте свои соображения.

Росс кивнул.

— Может, сперва осмотрим снаружи?

— Как пожелаете.

Они обогнули дом. В фигуре и походке Урсулы отсутствовало изящество, хотя бархатная темно-синяя амазонка шла ей куда больше, чем тот наряд на празднике в Нампаре.

Красотой она тоже не блистала. Прямые светлые волосы были хороши, однако она благоразумно убрала их в пучок на затылке, вместо того чтобы позволить модно виться у квадратного простецкого лица. Главным ее достоинством были глаза — серые и внимательные, ничего не упускающие из вида.

— Почти все основано на идеях Дуайта, доктора Эниса, — объяснил Росс. — Он представлял себе некий приют, тихое место, где бы люди с душевными расстройствами жили почти без ограничения свободы.

— Я так понимаю, он настаивал на этом в течение долгого времени. Но его идеи не поддержали.

— Не поддержали. Но он имел в виду определенные, не опасные для окружающих состояния. Например, тех, кто страдает от эпилептических припадков или получил травму голову. Даже некоторых ветеранов войны с психическими проблемами, особенно после пережитых жестоких сражений.

— Как у Филипа Придо.

— Что ж, пожалуй. Идеи доктора Эниса основаны на принципах французского доктора Пинеля, с которым он познакомился в Париже, когда мы поехали туда после заключения Амьенского мира. Тот призывал давать пациентам как можно больше свободы, хорошо кормить, чтобы они делали физические упражнения на открытом воздухе и занимались полезным трудом. Как видите, конюшню можно переоборудовать под столярные и металлургические мастерские, и тому подобное. Пациенты могут ухаживать за садом, выращивать для себя овощи, заботиться о домашней скотине в усадьбе.

— Понятно.

Урсула бродила вокруг, оценивая масштабы и состояние конюшни, пробежала взглядом по огороду и подошвой поддела комок земли.

Интересно, может, она хочет купить это место? Какую бы цену она ни назвала, Россу все равно придется обсудить это с Кэролайн, само собой, однако он сомневался, что та согласится. Трудно найти другой подходящий дом, а ей хотелось открыть больницу в память о Дуайте.

Они вернулись к парадной двери, вошли в дом и блуждали по узким коридорам мимо пустых комнат, пока Росс делился кое-какими задумками касательно преобразования дома. Наконец, они оказались в просторной гостиной, расположенной над конюшней.

Одри отдернула шторы и впустила июльское солнце. Здесь осталась кое-какая мебель, хотя на стенах недоставало картин и украшений. Одри принесла чай на подносе и налила каждому по чашке.

— Итак, — заговорила Урсула без всякого вступления, — сколько, по-вашему, будет стоить преобразование и содержание дома с учетом жалованья докторам, другому персоналу, а также домашней прислуге и работникам?

Определенно, она не ходит вокруг да около, а сразу переходит к делу, поэтому Росс ответил тем же и озвучил стоимость.