— Но… Итан. — Элли задыхалась от рыданий. — Ты долго пробудешь там? Ты напишешь мне? Не забывай, что ты — мой муж!

Он пристально посмотрел на нее:

— Да, это так. И пока я не решу, что делать, помни, что у тебя есть муж! И не вздумай крутить шашни с другими мужиками, если тебе вдруг что-нибудь понадобится!

Его слова задели ее за живое:

— Ох, Итан, Итан, — ты же и сам этому не веришь!

Она заплакала навзрыд, и Итан чуть было не поддался искушению подойти к ней, обнять, постараться простить ей все… Но оскорбленное самолюбие и гордыня не позволяли ему сделать этого.

Однажды она уже подставила его, где гарантии, что она не попытается использовать его еще раз?! Нет, ей не удастся разжалобить его! Не говоря ни слова, он отвернулся и вышел.

Элли слышала, как хлопнула входная дверь в дальнем конце коридора. Она бросилась на кровать Итана и, уткнувшись в подушку, зарыдала. Она все еще чувствовала его незримое Присутствие, словно он никуда и не уходил: в комнате сохранился запах табака, кожи, чего-то неуловимо мужского…

Когда она решила выйти за него замуж, она и сама не подозревала, что влюбится в него. Ведь сначала она хотела лишь узаконить их отношения и позволить ему получать от нее то, что и полагается супругу… Разве могла она даже предположить, что и сама испытает истинное наслаждение от их интимной близости. Еще сегодня утром она была так счастлива! Не только он, но и она получала удовольствие от их близости. Элли с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы опять продолжался их прекрасный поединок любви.

Ну а теперь ей суждено жить воспоминаниями, и может быть, всю оставшуюся жизнь. Именно сегодня она собиралась объясниться с ним, сказать, что любит его. Он бы простил ее… И вот как все обернулось. Случилось самое худшее! О, как бы ей хотелось убить этих мерзких типов.

Нет уж, лучше застрелиться самой! Так ей и надо! Уж ей ли не знать, что Итан не тот человек, которого можно так просто обвести вокруг пальца! С ним лучше не играть в такие игры. И слезы тут не помогут!

Элли была совершенно разбита, чувствовала душевную опустошенность, как тогда, после смерти Тоби. Какая она несчастная! Ей казалось, что и Итан умер. Она уткнулась лицом в подушку. О, если бы он был рядом! Что, если он решит не возвращаться и она больше никогда не увидит его?! Еще вчера мысль о том, что она будет тосковать о нем, страдать и мучиться, показалась бы ей абсурдной.

— Она слишком молода. Бегущий Волк. Ох, какое терпение понадобится тебе с ней!

Итан сидел у костра, около него расположилась его бабушка Пляшущее Небо. Она всегда называла его по имени, которое дали ему родственники-чейены. Над костром покачивался почерневший от копоти котелок, в котором варились картошка и мясо кролика. Где-то вдалеке слышался грохот барабана и ни на минуту не прекращающееся пение — так сиу по очереди исполняли ритуальный танец духов.

Когда Итан ехал сюда, минуя резервацию сиу, он везде наблюдал одну и ту же картину; обрядовые танцы, песни, специальные “оберегающие” рубашки духов, а рядом — настороженных солдат, пытающихся успокоить белых поселенцев. Все происходящее ему не нравилось, его мучили дурные предчувствия. Белые требовали решительных действий, привлечения армии, которая уничтожила бы в зародыше эту новую религию индейцев: очень уж воинственными выглядели они в этих плясках.

Итан решил обратиться к армейским службам с просьбой разрешить ему поработать некоторое время в резервации сиу. Ему казалось, что его многолетний опыт поможет предотвратить возможные конфликты между белыми и индейцами.

Кроме того, работа отвлечет его от мучительных дум и воспоминаний о рыжеволосой красавице. Он должен разобраться в своих чувствах, рассказать кому-нибудь обо всем, что приключилось с ним.

Ему всегда было легко общаться с бабушкой: она была внимательным собеседником, могла дать хороший совет, и даже сейчас, хотя он уже далеко не мальчик. Он был рад, что приехал сюда — только из-за бабушки это стоило сделать. Она казалась такой хрупкой и слабой. Итан чувствовал, что это их последняя встреча — она скоро умрет. Настало время сделать свой жизненный выбор: если он вернется к Элли, ему придется вести образ жизни белого человека. Он будет жить и общаться с белыми.

— Бабушка, я был терпелив с ней, — ответил Итан. Он был без рубашки, темные волосы распущены.

Стояла жара, как всегда в июле. До чего же прекрасен этот удивительный край! В былые времена здесь бегали стада буйволов, на которых можно было покататься верхом. Бабушка любила рассказывать об этом. — Она поступила так вовсе не по глупости и наивности. Если бы все объяснялось ее юным возрастом, я бы простил ее, — продолжал Итан по-английски. Бабушка считала, что нужно знать язык белых людей — говорить на английском ее научили миссионеры. — Но она просчитала все заранее, жестоко, без зазрения совести обманула меня. Я не могу позволить, чтобы со мной обращались подобным образом! Она обвела меня вокруг пальца. Сам не могу понять, как я попался на удочку и поверил ей, что она любит меня.

— Не отчаивайся, мальчик мой, тебя полюбит любая. — Старая женщина улыбнулась беззубым ртом. — Ты хорош собой, силен и красив.

Итан смущенно улыбнулся:

— Но белые женщины не обращают на меня внимания.

— Нет, дружок, ты ошибаешься. — Она погрозила ему костлявым пальцем. — Ты смотришь в зеркало, но оценить себя не можешь, Бегущий Волк. Да хотя бы сегодня, я видела, какими глазами смотрела на тебя белая женщина, жена солдата, когда ты возил меня в магазин резервации. Она — белая, но не спускала с тебя глаз. Поверь мне, уж я-то в этом разбираюсь! Ты очень красивый, женщины обращают на тебя внимание.