После обеда зашла пара с двумя маленькими детьми. Дети тут же направились к книге, которую я купил в прошлом году, а сейчас поставил на подставке на столе. Книга называется Fausto, impresiones del gaucho Anastasio el Pollo en la representaci'on de espa 'opera и была опубликована в Буэнос-Айресе в 1951 году. Детей эта книга притягивает, потому что ее очень хочется потрогать. Переплет сделан из воловьей кожи, которая была обработана, однако с нее не сняли шерсть. Поэтому переплет выглядит как шкура животного. Впрочем, это и есть шкура. С помощью этой техники изготавливают то, что на жаргоне производителей книг и книготорговцев называется «волосатый переплет».

Сегодня был теплый, солнечный день, и незадолго до обеда в магазине проснулась и начала летать бабочка.

Выручка на кассе: 163,50 фунта стерлингов

8 покупателей

Онлайн-заказов: 2

Найдено книг: 2

Открыл магазин под звук дождя, протекающего в витрину. Подставил ведра и прочее. Почтальонка Кейт принесла почту, в том числе штраф и штрафные пункты от полиции за то, что я на прошлой неделе проехал на красный свет в Глазго, когда искал ставни для Ники.

У меня уже набралось десять штрафных пунктов. Когда я только купил новый фургон, то мне доставлял неописуемый восторг встроенный навигатор, который сообщал ожидаемое время прибытия в пункт назначения. Чтобы скрасить долгие скучные поездки за книгами, я даже начал играть в игру «Опереди навигатор» и считать, на сколько минут я смогу опередить его расчеты. Эта игра, к сожалению, привела к довольно предсказуемым последствиям: три раза меня штрафовали за превышение скорости. Придется оставить это развлечение.

Выручка на кассе: 134,49 фунта стерлингов

12 покупателей

Онлайн-заказов: 2

Найдено книг: 2

Опять ливень. Ведро в витрине постепенно наполняется.

Когда я наводил порядок в отделе истории, меня атаковал покупатель с вопросом: «Я заходил к вам два года назад, и у вас была книга Роджера Пенроуза. Вы не знаете, что с ней случилось?» В магазине 100 000 книг, и в год мы продаем, наверное, 20 000. Если учитывать товар, который находится в обороте, книги, которые нам приносят люди, и книги, которые мы продали за последние пятнадцать лет, то, по моей оценке, через наш магазин прошло около миллиона книг. Книгу Роджера Пенроуза я не помню.

Вечером звонила Анна. Она явно скучает по Уигтауну. Мы стали вспоминать, как я ездил к ней в Балтимор, и мы навещали ее бабушку в доме престарелых, и она настояла на том, чтобы пригласить нас на обед. Большинство жителей дома еще сами водили автомобиль, но из-за проблем с памятью и зрением им все труднее было найти свою машину на парковке, и кому-то пришла в голову блестящая идея прикрепить к антенне своей машины пластиковую игрушку. Все остальные последовали этому примеру. Это, пожалуй, самое странное зрелище, которое мне приходилось видеть: парковка, где на каждой машине антенна была украшена детской игрушкой.

Фрида (Бубе), бабушка Анны по материнской линии, так и не избавилась от своего польского акцента. Даже прожив в Америке шестьдесят лет, она говорила так, как будто только вчера сошла с борта корабля вместе со своим мужем Максом. Они оба евреи, пережили войну и нацизм, претерпев множество лишений. Бубе было тринадцать, когда нацисты пришли в их городок в провинциальной Польше и начали преследовать евреев. Им с сестрой удалось бежать, и они провели все годы войны, скрываясь, полагаясь на доброту хороших людей и страдая от жестокости и мстительности плохих. В конце войны она оказалась в трудовом лагере, откуда ее впоследствии освободили.

Макса, дедушку Анны, отправили в Освенцим вместе с первой женой и двумя сыновьями. По прибытии туда их тут же разлучили. Больше он их никогда не видел. Все это наложило отпечаток и на Анну – хотя она, конечно, этого не осознает. Порой ее почти всегда солнечное и оптимистичное настроение пронзает глубокая печаль. Я всегда чувствую это, когда смотрю на нее. Хотя, может быть, это просто так проявляется мое глубокое сочувствие к печальному прошлому ее семьи. Примо Леви, которому, как и дедушке Анны и немногим другим людям, удалось пережить концентрационные лагеря, вспоминает пораженные лица освободителей Красной армии, которые 27 января 1945 года перерезали колючую проволоку, окружавшую лагерь. В книге «Канувшие и спасенные» он пишет: «До сентября 1944 года в Освенциме не было детей: сразу же по прибытии их отправляли в газ. После сентября начали поступать поляки, арестованные в дни Варшавского восстания, причем целыми семьями. Им всем вытатуировывали номер, даже новорожденным». Детям Макса было пять и семь лет, и они были всего лишь двумя из миллиона погибших в Освенциме. [17]

У моих дедушки и бабушки с материнской стороны была совсем другая судьба. Они пережили войну в сельской Ирландии, в стране, совсем недавно освобожденной от гнета Великобритании, так что Ирландия даже не могла заставить себя признать вооруженный конфликт в Европе войной и предпочитала называть его «чрезвычайной ситуацией». Конечно, едва ли скажешь, что они жили в роскоши, но, по крайней мере, им хотя бы не грозила опасность, что их будут преследовать за национальную принадлежность.

Выручка на кассе: 155 фунтов стерлингов