– Сспасибо, маленькая,- стройный гул голосов.

Посидев на каменном полу, под взглядом красных глаз, пришла к неутешительному выводу: кормить меня никто не собирается.

Повздыхав, побродив по камере, снова уселась на полу.

– Госспожа,- вкрадчивый шепот,- мы можжем отвессти вас на кухню.

Ути моя прелесть, что ж ты раньше молчал! Я аж подскочила, и конечно, врезалась в нависшую морду. Звездочки словила – словами не передать.

– Извините,- говорю,- это я от радости соображать перестала.

Одобрительный полу смех полу свист. И меня просят закрыть глаза. При том, шесть мардхов окружили меня. Стало, мягко скажем, не по себе. И глаза закрываться ну никак не хотели.

Выдохнула. Закрыла. Шесть невидимых нитей потянулись ко мне. Я их чувствовала, и каждого могла отделить. Было ощущение, что вокруг меня сплетают паутину, своеобразный кокон.

Помня просьбу, глаза не открываю, хотя становится нестерпимо жарко внутри этих нечто невидимых нитей.

Жар полился волной. Мгновение и меня легко подняло. Глаз не открывала, но чувствовала, что мое тело словно зависло в воздухе. Затем меня тряхнуло. На что-то бухнулась. Спина отозвалась болью. Щас я этих мардхов прибью, совершенно точно прибью!

– Открывай,- мысленный приказ.

– Издеваетесь? – прошипела я, открыв глаза.

Я действительно лежала на столе. На кухне, где на плитах в кастрюльках кипели супы и соусы. А кухарки, открыв рты, смотрели на меня. Что конкретно удивило, это то, что моих знакомых, они почему – то не видели.

– Здрасьте,- помахала ручкой.

– Госпожа,- ахнула одна женщина и все попадали на колени.

Интересно, а как они определили мой статус?

– Покормите? – робко улыбнулась.

– Да что ж это мы,- всплеснула руками пухленькая женщина,- конечно, конечно, присаживайтесь.

Все вокруг ожило. Засуетилось. И я довольная до крайности расположилась за тем самым столом, с которого сползла. Уплетая за обе щеки, умиленно слушала причитания. И какая я худенькая. И что щеки впали, одни глазища остались.

Когда в меня не влез третий пирожок, поняла – все, наелась. Возвращайте меня обратно.

Поблагодарив женщин, пообещала, что обязательно приду еще. Куда они от меня денутся! Будь моя воля, я бы поселилась на кухне!

Пока я раздумывала, как мне позвать Лорика, в голове раздалось робкое покашливание. Видимо, налаживал связь.

– Ззакрой глазза,- вновь попросил он.

Напоследок улыбнувшись женщинам, выполнила его просьбу. Промелькнула мысль, что меня стошнит от их способа передвижения. Промелькнула и пропала под гнетом общей паники.

– Он идет,- на разные голоса раздавалось в голове,- бысстрее.

Кто идет? Куда идет?

Приземление было не из приятных. На этот раз я сильно приложилась спиной к холодному полу.

– Ну, спасибо,- пробурчала, открывая глаза.

Меня все-таки мутило. Нет, я явно переела!

Внезапно отворилась дверь. Полоска света резанула по глазам. Я даже не шевельнулась, зато зашипели мардхи.

И вошел он. Говнюк с большой буквы. Азарий. Я больше не боялась его. Что он мне сделает? Продемонстрирует силу? Вряд ли.

– Назад, - рявкнул Азарий на моих друзей.

Правильно, они обступили меня, закрывая от его глаз. Какие умнички, знают, что я его видеть не могу.

Хотя…точно! Со стороны, кажется, что они питаются!

Мардхи для виду немного отползли.

– Я сказал назад! – и кинул в них сгустком чистой энергии.

Дебил. Моя голова упала на грудь. От смеха мутило еще больше. Старалась успокоиться и не издавать звуков.

В голове раздалось довольное урчание. Мардхов только что добровольно подкормили.

– В сознании еще? – приблизился ко мне Азарий.

Мои друзья зашевелились.

– Вон,- снова крикнул Зар, и кинул сгусток энергии.

Ну, точно идиот. Зато Лорику хорошо.

– Плохо тебе?

И не говори, последний кусок баранины явно был лишним.

– Одно твое слово,- видя, что я не реагирую, исправился,- или кивок, и я заберу тебя. Будь послушной, девочка.

Я на идиотку похожа? Да здесь рай! Друзей много, вкусно кормят, сказки рассказывают. Ну, нет, ищи себе другую дуру.

Лорик беззвучно рассмеялся. Азарий ждал ответ.

Я больше не могла сдерживать смех. Неужели он настолько идиот? Робкий смешок слетел с губ. За ним разразился совсем уж неприличный гогот. Я даже запрокинула голову боясь захлебнуться собственным смехом. Не что иное, как истерика. Запоздалая, я бы сказала.