Так вот, в какой-то момент Римме Ивановне позвонили, и она вышла из уютного зала, где в камине горел огонь, свет был притушен и пахло свежей хвоей, вперемешку со сладким ароматом дыма. Когда она выходит, я обычно сижу в кресле (очень уютно) и пью чай, но два дня назад я решила размять ноги и пройтись по залу. У Риммы Ивановны много книг — в основном, её собственных. На стенах висят грамоты и дипломы, вырезки из газет, на полке над камином стоят какие-то литературные награды. Она очень самовлюбленная, тут не отнять. Её до сих не отпускает мысль вернуться в «большую» литературу. Наивная. При всей любви к Римме Ивановне, я считаю, что ей надо бы написать новые книги для детей, а не баловаться триллерами и драмами, пытаясь угнаться за трендом.

В общем, я бродила по залу, разглядывала то, что видела уже сотню раз, а потом заметила на полке у двери связку ключей. Это были ключи от дома, калитки, от машины и еще разные — наверное, от каких-то внутренних дверей. Например, на втором этаже есть как минимум одна дверь, которую Римма Ивановна никогда не держала открытой. Её личный кабинет, он же спальная комната, куда вход запрещён. У писателей свои заскоки, ага. Но и у меня вдруг появился заскок. Я сгребла связку ключей с полки и быстро убрала их в сумочку.

Тихо и незаметно.

Мне не стыдно до сих пор. Потому что я почувствовала, что нужно это сделать. До дрожи в коленках.

Римма Ивановна вернулась, и мы продолжили беседу. Чай по-прежнему был неимоверно вкусным, а аромат дыма и хвои сводил с ума, но теперь я всё время думала о ключах, что лежат в сумочке. О тех дверях, которые они помогут мне открыть.

Чуть позже я подумала трезво и выглядело это так: Римма Ивановна знает о многих моих секретах. С ней я становлюсь слишком болтливой. Знаете, так бывает — когда общаешься с человеком, которого уважаешь чуть ли не с детства, хочется открыться ему больше, чем остальным. А о самой Бельгоцкой я знаю только то, что читала давно в статьях и полуавтобиографической книге, которая выходила пятнадцать лет назад. Римма Ивановна не готова делиться со мной настоящими секретами.

Не слишком-то справедливо, да?

Поэтому не будет ничего плохого в том, что я как-нибудь наведаюсь к Римме Ивановне, когда её не будет дома, и узнаю о ней немного больше. В конце концов, это справедливо и подходит под закон равноценного обмена.

Вчера я сделала дубликаты всех ключей, кроме автомобильного, и уже вечером незаметно вернула связку на место. Мы снова пили чай, вдыхали ароматы хвои и обсуждали проблемы пятилетних браков. Актуальная тема, да?

Меня греет мысль, что я могу прийти в дом к Римме Ивановне, когда её не будет. Возможно, я наберусь смелости и положу конверты с письмами у её кровати. Те, что никак не решаюсь отправить.

Эта мысль меня сжигает! Я очень хочу как можно быстрее отпереть калитку, проскользнуть к дому, подняться на крыльцо, потом в холл, на второй этаж, вставить ключ в замочную скважину, войти в рабочий кабинет Бельгоцкой и посмотреть, что же скрывает старая писательница, какой недоработанный роман или заметки, мемуары, дневники? Я сойду с ума от радости, если обнаружу что-нибудь похожее. Да что там — мой мир больше никогда не будет прежним.

Никогда, никогда, никогда.

Прости.

Ната, милая, ты же прекрасно знаешь, что Римма Ивановна через неделю уезжает на какой-то литературный семинар на два дня. Два долгих интересных дня! Два совершенно бесподобных дня. Идеальных.

О, да.

На этом пока закончу, дорогой дневник.

Не забыть сегодня ночью взять телефон Дениса (ха-ха).

Скрестим пальцы и до встречи.

В ту летнюю ночь пятнадцатого года мысли были вялыми и тёмными, похожими на нефть, что медленно заполняла собой внутренность черепной коробки.

Ната вертела в руках телефон и не могла сообразить, что делать дальше, как вычерпать жижу из головы, выйти в коридор из ванной комнаты и лечь на кровать рядом с этим… с этим… господи, подскажи слово, которым можно назвать человека, изменяющего жене! Ни один гламурный журнал не напечатает подобных слов. Никто не смог бы точно и чётко выразить то состояние, которое обрушилось сейчас на Нату.

Пять лет вместе. Казалось, Ната и Денис вышагивают по жизни, держась за руки — посмотрите на этих счастливчиков! — к той бесконечности, которой обычно заканчиваются идеальные истории. Так ведь?

А оказалось, что не так. Не бывает глянцевого мира, а бывает человек, притворяющийся близким, но на самом деле ставший бесконечно далёким, превратившийся в тень того, с кем Нате было хорошо. Это теперь не Денис, а оболочка Дениса, наполненная обманом и изменами, будто скользкими опарышами.

На экране телефона светился анализ маршрутов Дениса за минувшую неделю. Семь дней перемещений любимого, мать его, мужа. В прошлую пятницу Ната установила на мобильникее Дениса программу «Наблюдатель», которая, в общем-то, предназначалась для того, чтобы отслеживать маршруты детей. Безопасность детей вообще сейчас в моде, поэтому найти нужный вариант было просто. А Денис как большой ребенок, верно? Такой же глупый, невнимательный и самоуверенный. За ним нужен глаз да глаз.

Дальше — проще простого. Нужно было просто связать два устройства и разрешить телефону Дениса сбрасывать анализ маршрута на телефон Наты. Как говорят фокусники: ловкость рук, и никакого мошенничества. Денис не следил за своим рабочим мобильником, не ставил пароль и вообще вёл себя чересчур опрометчиво для человека, который обманывает жену. Нате даже не пришлось ничего выдумывать: когда Денис уснул, она спустилась в гараж, достала телефон из рабочей сумки мужа и управилась с установкой и синхронизацией за пятнадцать минут.