Вдруг засов щёлкнул. Дверь открылась. Страх надавил с новой силой, но покончить с собой я всё ещё не мог. Оно медленно проплыло по воздуху, оставаясь одновременно с этим неподвижным. Мной овладел какой-то неизвестный паралич, вызванный, естественно, невыносимым страхом! Я не мог не то, что пошевелится, даже дышать – настолько велик был ужас перед неизвестной тварью! Оно остановилось напротив шкафа и медленно повернулось ко мне. Оно знало, что я в шкафу. Как узнало? Не могу сказать.

Я начал задыхаться, и, под давлением биологических инстинктов, сделал вдох, преодолев загадочный паралич, может быть, бесшумный, но он показался мне катастрофически громким. Дыхание восстановилось, хотя с огромным страхом быть услышанным. В душе ещё грелась надежда, что оно встало напротив именно шкафа, а не меня.

Мысли снова и снова призывали к суициду. Искренне не понимаю, почему тогда первой мыслью было пустить свинец в себя, а не накормить им тварь. Ты сейчас в том самом доме, спустись в подвал и увидишь, что я в итоге решил.

Однако отчаянное и вместе с тем героическое решение я принял далеко не сразу. Перед этим прошла целая Вечность! Я не преувеличиваю. И всё это время мёртвую тишину нарушали лишь две вещи: надрывный лай собак и тиканье настенных часов. Я слышал, как часы пробили три часа, четыре, пять, шесть и, наконец, семь, когда у меня сдали нервы, и я выпустил весь заряд незнакомцу в лицо.

Я не могу и не смогу описать, как просидел в шкафу эти четыре часа – это было настоящим Адом! Если Преисподняя существует, то она выглядит именно так. Беспомощность, отчаяние и, главное, животный страх, которого, кажется, уже не испытывает современный человек – единственные мои спутники в тот момент. Минуты превращались в часы, а существо продолжало неподвижно ровно стоять и смотреть. Его взгляд – одновременно и не помню его, и помню каждую мелочь. Нет, не элементы внешности, а что было за ними. Бездна! Пустота. Его взгляд был пустым. Такой взгляд не может быть у человека. Эта пустота излучала необъяснимый космический ужас и ничего более. Я боялся этого взгляда: его тяжесть была невыносима.

В тот момент я всё сильнее и сильнее хотел убить себя. Доводы против практически закончились, а сцены невероятно жестокой кончины постоянно возникали в голове, усиливая желание избежать всего этого, просто пустив пулю в голову. Лишь какая-то непреодолимая жажда жизни или просто на просто обычный инстинкт самосохранения каждый раз говорил твёрдое «Нет!», когда я был в шаге от, кажется, неизбежного самоубийства.

Конец ознакомительного фрагмента.