Все, что мог сделать антрополог - это поклониться. Он был совершенно вымотан; коллеги рассматривали его гипотезу под такими углами, какие ему и в голову не приходили. Так, подумал он, и должно быть. Концепция была слишком масштабной, чтобы справиться с ней в одиночку.

Джордж - все еще с кислой миной на лице - сказал:

– Я предлагаю разработать серию опытов для проверки этой гипотезы.

Предложение было принято единогласно. Если в идее есть зерно, ее надлежит всесторонне проверить, а еще лучше - дополнить и развить. Если нет - она не заслуживает внимания.

Рамон с нетерпением ждал результата.

* * *

Зажав уши руками - так силен был грохот - Питканас смотрел, как исчезает в облаках небесный корабль. Вот он с его руку... с мотылька... вот он стал просто серебристой точкой... исчез.

Король увидел, что корабль оставил за собой на поле вмятину в локоть глубиной. Посевы, попавшие под корабль, разумеется, погибли; соседние поля тоже заросли сорняками.

Яррис, богиня урожая и плодородия, с укоризной обратилась к Питканасу: "Это хорошая земля. Пошли крестьян восстановить ее плодородие.

– Будет исполнено, Госпожа, - пробормотал он и передал распоряжение своим министрам.

Теперь с ним говорил покойный отец: "Пошли воинов охранять крестьян, чтобы люди из Маруваса не нагрянули с набегом, как это было в годы твоего детства. Проследи сам".

Питканас повернулся к Тушратте.

– Дзидантас хочет, чтобы я послал воинов охранять крестьян, чтобы люди из Маруваса не нагрянули с набегом, как в годы моего детства. Проследи сам.

– Слушаю и повинуюсь, - поклонился Тушратта, - как слушаю и повинуюсь богам.

Король повернулся и пошел прочь, не сомневаясь в том, что приказ будет выполнен.

По правде говоря, Тушратта давно уже не слышал голоса богов. Они начали пропадать еще со времен войны с горцами, но Тушратта знал день, когда они бросили его окончательно. "Блеф", - пробормотал он себе под нос. Он использовал земное слово - в куссаранском языке ничего подобного не было.

Тушратте ужасно не хватало богов. Он даже молил их вернуться, что само по себе странно и необычно - ведь боги должны быть с тобой всегда. Без их советов он ощущал себя одиноким, нагим и беспомощным.

Но старый вояка выжил. Более того, дела его складывались удачно. Как знать, может, боги и продолжали слышать его, хотя сами и молчали. За те полгода, что боги оставили Тушратту, он дослужился от Стража Ворот до Верховного Военачальника Куссары - его предшественник на этом посту внезапно скончался. На новое место Тушратта взял с собой нескольких офицеров - молодых и безоговорочно преданных ему - и верных им воинов.

Он решил выполнить приказ Питканаса, но на свой лад. Старшим над солдатами в полях он поставит, гм... Кушука, который не доверяет ему, зато возглавляет дворцовую охрану.

Как убедить Кушука оставить теплое место? "Блеф", - вновь прошептал Тушратта. Он до сих пор с опаской использовал новое знание, словно человек, пытавшийся говорить на новом для него языке. Представлять себя как бы со стороны - как он говорит или делает одно, но замышляет совсем другое требовало усилий, от которых лоб Тушратты покрывался испариной.

Он скажет ему... он скажет... Рука непроизвольно сжалась в кулак и он нашел ответ. Он скажет Кушуку, что Питканас говорил ему, что никто другой не справится с этой задачей лучше него. Это сработает.

А тогда Тушратта во главе верных ему людей пойдет во дворец... Он ясно представлял себе, как уволокут труп Питканаса, как сам он, облаченный в королевскую мантию, будет наслаждаться королевской роскошью, как будет он возлежать с Аззиас - самым восхитительным созданием богов. Видеть такие картины оказалось делом несложным. Он уже давно видел такие картины.

Когда он станет королем, Кушук больше не будет препятствием - он будет повиноваться Тушратте, как повинуется богам, как повиновался Питканасу. Менее уверен был Тушратта в собственных подручных. Он не объяснял им, что такое "блеф" так, как это объяснил ему Кастильо. Но он часто пользовался этим тем-что-похоже-на-одно-а-на-самом-деле-совсем-другое; иначе ему бы не продвинуться так быстро. Они парни неглупые. Они и сами могут дойти до этого.

Но если так, если он никогда не сможет быть уверенным, что то, что ему говорят, - не блеф, как ему править такими подданными? Они запросто смогут ослушаться его приказов. Что же теперь, жить остаток дней в страхе? Эти мысли окрашивали картины будущего в мрачные тона, Тушратте не нравилось видеть себя отчаянно цепляющимся за завоеванный трон.

Впрочем, почему именно он должен бояться? Если кто-то выступит против нового короля и потерпит неудачу (а с ним, Тушраттой, справиться посложнее, чем с Питканасом, ведь он будет начеку), почему бы не покарать бунтовщика так жестоко, чтобы другим было неповадно? И тогда не важно, будут ли его приказы звучать в их головах или нет. Они все равно покорятся ему - из страха.