Связь между ними тремя — Джонни, Шипом и ею — представлялась абсолютно неоправданной. Летти была застигнута врасплох и не знала, как же ей ответить, не раскрывая того грязного эпизода? И ведь не только она оказалась замешанной в гибели Джонни, еще и тетушка Эм.

Она вскинула подбородок, глаза ее потемнели, но смотрели уверенно.

— Вы меня в чем-то обвиняете, полковник?

Тетушка Эм вмешалась раньше, чем он успел ответить:

— Я не верю этому! Мне все равно, что вы говорите и как вы толкуете факты. Я никогда не поверю, что Шип убил Джонни. Зачем ему это делать? У него не было причин!

— Но улики показывают, что это сделал он.

— Улики? Вы называете уликой саранчу? Любой мог подбросить эту штуку Джонни, когда он был уже мертв.

— Любой?

— Любой, кто хотел, чтобы все выглядело так, будто это сделал Шип.

— Но кому это могло понадобиться? Не думаете ли вы, что это несколько… неразумно?

— Вовсе нет. Вы не знаете… Именно этих слов и ждал полковник.

— Нет, не знаю, но хочу выяснить. Тетушка Эм облизала губы, в ее выцветших голубых глазах была безысходность.

— Хорошо. Не думаю, что теперь это имеет значение. Все можно рассказать. Это больше не может повредить Джонни.

Наступила полная тишина. Тетушка Эм, то и дело сбиваясь, рассказала, как Джонни сознался в связях с бандой разбойников и о том, в каком отчаянии он был, когда обнаружил, что причастен к убийству.

— Он сказал Летти, что видит для себя единственный выход — покончить с собой. Как же мы могли не помочь ему?

— Но вам, разумеется, не пришло в голову послать его к шерифу или ко мне? — грустно усмехнулся полковник.

— Конечно, пришло. Джонни считал, что это невозможно. Он не мог допустить, чтобы мать узнала, что он натворил, и пережила публичное унижение.

— Еще он был уверен, что, если бы обратился к властям, бандиты немедленно убили бы его, — вставила Летти.

— Он не называл имена?

Летти покачала головой:

— Он сказал, что знать их было бы для меня очень опасно.

— Итак, вы договорились с Шипом, что он переправит Джонни в Техас. А вы не подумали, что с тем же успехом могли отдать его в руки палача?

— Вы говорите ужасные вещи! — с негодованием запротестовала тетушка Эм.

— Совершено ужасное преступление, миссис Тайлер, — заметил полковник.

— Его совершил не Шип. Если Шип сказал, что перевезет его через границу в Техас, то он и перевез его через границу. Все, что я могу предположить, Джонни зачем-то вернулся и столкнулся с разбойниками. Они поняли, что Джонни собирается сделать, и решили его убить.

— А под рукой у них как раз оказалась саранча с шипом?

— Может быть, Шип сам дал их Джонни еще раньше… как своего рода памятный знак? Не знаю! Знаю только, что Шип не мог этого сделать. Это лишено всякого смысла.

— Если только он не главарь бандитов или не связан с ними. Или если Ридену во время их поездки не стало известно, кто такой Шип на самом деле.

— Я не верю этому, — повторила тетушка Эм, откидываясь в своем кресле-качалке.

Летти мысленно вернулась к той ночи в хижине, вновь увидела Шипа в старушечьем одеянии. Что же сказал тогда Джонни? «Вы знаете, когда я смотрю на вас в этом обличье старой женщины, это мне напоминает…» Ему не дали закончить. А ведь он, возможно, увидел сходство с каким-то конкретным человеком. Очень даже возможно…

Голос полковника, негромкий и язвительный, прервал ее мысли:

— Вы, кажется, намерены защищать этого человека, миссис Тайлер. Может быть, вы с ним лично знакомы?

— К сожалению, нет.

— Неужели?

Неожиданно заговорил Рэнни, который до сих пор следил за разговором сосредоточенно и хмуро:

— Полковник, я скажу вам то же, что сказал людям в простынях. Это мой дом. И это моя тетушка.

Полковник Уорд очень внимательно посмотрел на него, потом коротко кивнул и вновь повернулся к пожилой женщине:

— Простите, если я вас обидел. Я постараюсь закончить это поскорее. Вполне очевидно, миссис Тайлер, если вы и незнакомы с Шипом, то по меньшей мере знаете, как с ним связаться. Скажите, как вы это делаете?

Летти понимала, что этот вопрос был неизбежным с самого начала, с того момента, когда имя Шипа оказалось связанным с Джонни и с ними двумя. Она была уверена, что тетушке Эм не удастся избежать рассказа о передаче записки через дупло дерева. А это было равнозначно выдаче Шипа федеральным войскам. Но какое это имело значение теперь, когда на Шипа пало такое страшное подозрение?..