Тетя Берта покачала головой и сложила руки у себя на груди.

— Неужели вы думаете, что я предам свою родную дочь? Делайте со мной, что хотите. Я вам ничего не скажу.

— Таким образом вы косвенно подтвердили, что знаете, где она находится, — заметил Рольф.

— Я ничего не подтвердила. И я ничего больше не скажу!

Анджелина была тронута отвагой тети. Пожилая дама явно испугалась, но пыталась скрыть свой испуг. Пренебрежение тети Берты судьбою племянницы, ее беззаветная любовь к Клэр и попытки всеми силами защитить ее — были очевидны и понятны. Анджелина искоса посмотрела на Рольфа и поймала на себе его пристальный взгляд, он наблюдал за ней, выражение его глаз нельзя было уловить, но между его бровями залегла глубокая морщина, а рот застыл в напряжении. Он демонстративно — продолжая глядеть на нее — поднял свой бокал с вином и выпил его залпом, прежде чем опять повернуться к мадам де Бюи.

— Вы совершенно правы, мадам. С моей стороны было просто нелепо ожидать, что вы укажете место, где прячется ваша дочь. Боюсь, я связывал с вами неоправданно большие надежды. С этого момента вы будете лишь пешкою в игре, вас будут двигать туда и сюда, как нечто не имеющее собственной ценности и легко пускаемой в расход. Итак, с этого момента, вы уже не имеете возможности что-либо изменить или остановить, не будут приниматься в расчет ни ваши слова, ни ваши мольбы. Я не снизойду до вас, если даже вы попросите выслушать вас, даже если поклянетесь Святой Девой и душой вашего покойного супруга, что будете говорить только правду.

— Вы подразумеваете, что я… я могу идти домой? — тетя Берта неуверенно шагнула к столу.

— Разве я так сказал? Не надо использовать мои слова, как вам хочется. Нет, просто сведения, которых я добиваюсь, даст мне другой человек, тот, кто будет свидетелем вашего унижения и вашей боли, и кто будет знать, что только он один может прекратить их.

Анджелина, глядевшая на Рольфа во все глаза, давно предчувствовала что-нибудь в этом роде. Но услышав его слова, вскочила на ноги в таком неистовстве, что задела край стола так, что посуда на нем громко зазвенела.

— Нет!

— Да, — его рука в мгновение ока сковала ей запястье, заставляя девушку сесть на место.

— Нельзя так поступать, это не по-человечески!

Он смотрел на нее в упор, сжав свою волю в кулак, его синие глаза были непроницаемы.

— Анджелина не скажет вам то, что вы хотите знать. Не скажет, что бы вы ни делали со мной! — убежденно произнесла тетя Берта, но взгляд ее черных маленьких глаз с тревогой был прикован к племяннице.

— Ну что ж, проверим?

Вопрос был задан как будто бы в шутку, но в подтексте его звучала такая безграничная угроза, что у Анджелины похолодело все внутри. Она облизала пересохшие губы, стараясь собраться с мыслями, чтобы сделать правильный выбор, к которому принуждал ее принц. Она могла спасти или тетю или кузину — но не обеих сразу.

— Рольф! Пожалуйста, не делайте этого, — промолвила она прерывающимся голосом.

— Укажите мне другой выход, и я буду целовать ваши ноги в знак признательности; а моя свита пропоет вам осанну, — он помедлил несколько секунд, ожидая ответа.

Но у Анджелины не было его. В голове у нее царил полный сумбур, ее разрывало на части чувство долга, к которому странным образом примешивалась горечь. Она смотрела на сидящего рядом с ней человека глазами, полными боли и осуждения, а также ясно выраженного страха перед ним.

Он моментально отпустил ее руку, как будто удалялся от нее в свою неприступную крепость, снова занимая место предводителя.

Отодвинув нетронутую тарелку с ростбифом, он скомандовал:

— Освальд, Леопольд, Мейер, приготовьтесь!

Названные телохранители переглянулись и медленно, но твердо встали со своих мест. Выйдя из-за стола, они направились к пожилой женщине, стоявшей в центре комнаты. Мадам де Бюи во все глаза смотрела на приближающихся к ней мужчин, но в их бесстрастных лицах не находила для себя ни малейшей надежды. Облизав сухие губы, она взглянула на Анджелину, вздрогнув слегка, когда одетые в мундиры люди остановились рядом с ней. Сейчас, стоя между высокими сильными воинами, тетя казалась Анджелине менее великолепной, менее властной и уж, конечно, менее самоуверенной, чем когда бы то ни было.

Рольф щелкнул пальцами, и Освальд, пряча за напряженной застывшей на лице ухмылкой отвращение, которое он в глубине души питал ко всему этому делу, шагнул к тете Берте и поднял руку к тюрбану на ее седеющей темноволосой голове. Она почти инстинктивно оттолкнула его руку. Но сейчас же оба другие воина заломили ей руки назад. Длинная шпилька, которая крепила черно-серый тюрбан к волосам, была рывком вынута, и головной убор упал на пол. С ее пухлых запястий были сняты браслеты, а с пальцев с большим трудом — массивные кольца. Став на одно колено Леопольд, приподнимая одну за другою ее ноги, разул тетю и стащил с ее икр чулки с тугими подвязками. Поднявшись на ноги, он оглянулся на Рольфа и по кивку его головы, зайдя за спину пожилой дамы, начал расстегивать длинный ряд пуговиц на ее платье.

Мадам де Бюи нервно вздохнула — до этого она, задержав дыхание, терпела все молча, еще до конца не веря в серьезность угрозы принца — теперь у нее не оставалось никаких сомнений, что надо готовиться к худшему. Огонь в очаге потрескивал, рассыпая золотистые искры. Густав положил на стол вилку и нож, как будто внезапно потерял весь аппетит. Оскар пощипывал пальцами кусок хлеба, опустив свои светло-карие глаза в тарелку.

Анджелина вспомнила Клэр в их последнюю встречу, кузина была прекрасна в своей горькой гордости: несмотря на явное отвращение и презрение к новым условиям жизни, которые ей были предоставлены, она приняла их из-за всепоглощающего страха, еле сдерживаемого ужаса перед Рольфом Рутенским. И она оказалась права. Если то, как принц обходился с ней, Анджелиной, недостаточно доказывало ее правоту, то его жестокое обращение с мадам де Бюи могло подтвердить худшие опасения кузины.