– Спустить все деньги на воду? Вы с ума сошли.

– Хорошо, попробуйте выжать в воду немного лимонного сока. Добавьте кусочек огурца. Поищите. Поверьте, это принесёт вам пользу.

– Да, да. Прекрасно. Что ж, раз нам не получить нормального лечения, мы скорее уберёмся на тот свет.

– Даже не знаю, что вам сказать. Видите ли, у вас сейчас нет никаких острых симптомов.

– Но, доктор, они скоро появятся.

– Вот ваш рецепт. Видите? Я пишу: пить 16 унций воды o.d. – Omni diem – это значит каждый день. Возвращайтесь через год, и мы обсудим, что ещё можно сделать.

У пожилой пары не было другого выхода. Возвращаясь домой рука об руку, они договорились, что попробуют следовать указаниям врача.

И вот что они сделали. Начали с одной кружки. После обычного вечернего чая жена выливала воду из чайника в большую кружку и ставила её посредине стола. Весь следующий день, пока они перемещались по квартире, готовили или ели, принимали таблетки, привезённые друзьями и родственниками из бывшего Советского Союза, читали газету или смотрели телевизор, – короче, всё время кружка неотрывно следила за ними. Время от времени один из них осмеливался сделать глоток, тогда другой тоже должен был сделать глоток, в этом и состояла их сделка. И так, понемногу, храбрясь и подбадривая друг друга, к концу дня они обычно допивали кружку до последней капли.

На следующий год они снова пришли к врачу. Он был молод, но хотя бы потрудился их выслушать.

– Мы делали то, что нам прописали, – сказали они. – Мы пили воду.

– И как?

– А как вы думаете? Это всего лишь вода.

– Опишите точно, что вы делали.

Они рассказали ему о кружке в середине стола и о том, сколько усилий понадобилось им, чтобы приканчивать её каждый день.

– Не понимаю, – сказал врач. – Мы живём в мире, который преимущественно создан из воды. Шестьдесят процентов человеческого тела состоит из воды. Наши клетки нуждаются в воде для работы. Как вы могли прожить такую долгую жизнь и не понять, что вода – основной компонент, необходимый всем людям?

Муж и жена посмотрели друг на друга. У обоих в глазах стояли слёзы.

– Вы говорите искренне, молодой человек, – сказали они доктору. – Мы ценим ваш энтузиазм. Возможно, вы и правы. Но ваш совет нам не подходит. Вода не для нас. Мы пьём чай.

Так вот в чём дело?! Как и мои предки, я тоже родилась в мире, созданном из воды. Здесь, в засушливой части Калифорнии, где у нас выпадает порядка десяти дюймов осадков в год, мне хорошо видно, как всё живое страдает без воды. Но я до сих пор не обращала на воду серьёзного внимания.

Я снова перечитываю сообщение, оставленное подругой: «Тогда-то я и влюбилась в тебя»; мое сердце замирает, и я чувствую так близко – будто вот-вот пойму что-то очень важное. Мне пятнадцать, я слушаю «Евгения Онегина» – Татьяна пишет письмо – декорации падают, и – я представляю обращённое ко мне смеющееся Танино лицо, а за смехом огонёк в её вопрошающих глазах… Но что я знаю. Это было тридцать лет назад. Я снова пытаюсь восстановить эту сцену в памяти. Вспоминаю или придумываю?

И тут мои фантазии обрываются: проживи я там чуть дольше, до хотя бы мало-мальской свободы – так нет же, всё, как всегда, заканчивается тем, что появляются родители и увозят меня в Нью-Йорк.

Я смотрю, сколько стоит долететь до городка Тромсо в Норвегии. Можно купить билет и навестить Таню – хотя, конечно, у меня дети и ученики. Их надо учить, диссертациями надо руководить, дискуссионные группы на конференциях надо готовить, и потом, у меня есть муж – мой надёжный партнер вот уже пятнадцать лет, и он рассчитывает, что я буду вносить свою лепту в работу по дому и уход за детьми.

Двадцать два часа лёта из моего городка до городка Тани.

Ну, положим, я прилетаю в Норвегию, где у моей подруги своим чередом протекает своя жизнь: дом, который нужно вести, дети, коллекция грибов. Встреча, которая не может привести ни к чему, кроме бездны неловкостей: «Я тоже тебя люблю», объятия, поцелуй в щёку.

Да и поздно уже всё. У меня слишком устоявшиеся привычки. Вода не для меня. Но я смотрю на кружку – она в центре стола. Она притягивает меня как магнит. Разве могу я забыть, что там вода? Я привыкла к чему-то другому, – ну а если рискнуть? Что, если я сделаю, как делают многие мои здешние ученики в восемнадцать или двадцать лет? Вот именно – пущусь в авантюру! Попробую начать всё сначала. Я в ужасе, но я не могу больше притворяться, что не понимаю. Вода – это жизнь.

Бананы гнили на полу заводского склада на окраине города. В начале октября температура внутри полузаброшенного здания держалась немногим выше нуля. Шкурки бананов серели, покрывались пятнами. Они пролежат от силы ещё неделю, не больше.

Двадцать тонн аккуратно упакованных коробок с нарядными заграничными этикетками и специальными отверстиями для вентиляции возвышались с обеих сторон пандуса, предназначенного для отгрузки агрегатов; до зимы завод производил шестьдесят три изделия в день, зимой пришлось остановиться – госзаказ приказал долго жить. Бананы, приобретённые по необеспеченному товарному кредиту, были авантюрой нового исполняющего обязанности начальника цеха, их нужно было срочно продать.