Казалось бы, что может случиться с нашим соотечественником в Таиланде, куда ежегодно выезжают миллионы русских туристов? Приехал, заселился, выпил, лёг спать, проснулся, сходил на пляж, выпил – и так до самого отлёта. Иногда для разнообразия можно съездить на экскурсию.
С известным видеоблогером Никитой Неоном вышло иначе: он прилетел, заселился, выпил, а на утро проснулся… в джунглях без денег, без документов, без штанов, без знания языка и местных обычаев. По счастью – или на беду – в джунглях Никита встретил одного неунывающего тайца со знанием английского языка…
О дальнейших событиях читайте в третьей книге Нильса Хагена – датского автора, живущего и работающего в Москве. Вместе со своим героем писатель открывает загадочную тайскую жизнь так же ярко и образно, как когда-то в первых книгах открывал для себя загадочную русскую душу.
Часть первая
Глава первая
Никто не хотел лететь в Таиланд. Ни я, потому что – внеплановый «долбанный аудит» и «северный пушной зверёк», как говорят мои сотрудники. Ни Арита, но там всё ещё хуже – ей накануне подарили какой-то невероятно дорогой и навороченный крем для тела, «придающий коже необычайную гладкость и бархатистость», но у моей жены возникла аллергия на что-то в составе этого уникального крема – на какие-то энзимы или коэнзимы, и она вся, от макушки до пяток, покрылась пятнами. Аллерголог сказал, что это нарушение пигментации, и оно полностью пройдёт только месяца через три, не раньше. Представляете, какая трагедия? На пляж не выйдешь, новый купальник не наденешь…
И даже маленький Коля, он же Николай Нильсович Хаген, лететь в Таиланд не рвался – у него резались очередные, положенные в его два почти полных года зубы, и по этой причине он был мрачен, плаксив и вообще vemodig [1] .
И хотя хмурый московский февраль, как ни один другой месяц года, располагал к поездке на берега тёплых морей, и все у нас в семье – и я, и моя прекрасная жена, и уж, конечно, маленький Николай Нильсович – обожали тропики, все эти пальмы, бунгало, навесы, коктейли, солнце и прочие прелести курортного туризма, но вот именно сейчас долгожданный отдых оказался совершенно не ко времени.
1
Печальный, унылый.
Однако билеты были давно куплены, пятизвёздочный отель на Пхукете оплачен, туда же должны были подтянуться наши друзья – большая компания с детьми, словом, ничего не оставалось делать, как отложить решение проблем на потом, закусить удила, затянуть ремни, собраться с силами и отправиться в аэропорт.
Всем нам – каждому по-своему, но тем не менее – требовалось так называемое «примирение с действительностью», но никто не знал, каким образом это самое примирение организовать. По крайней мере, до прибытия на Пхукет.
Вечно строящийся и перестраивающийся аэропорт Домодедово такому примирению тоже не способствовал. Здесь творилось нечто ужасное. Предыдущие пару дней погода не радовала, шли частые снегопады с сильным ветром, и, видимо, из-за отмены части рейсов в Домодедове случился, если выражаться журналистским языком, «локальный транспортный коллапс». Меня передёрнуло от недоброго предчувствия, и я посмотрел на Ариту. Лучше бы я этого не делал. Она сощурила глаза, как перед атакой, и стиснула мне руку.
– Милый, а почему мы летим не из Шереметьева? – с ледяным бешенством поинтересовалась Арита, недовольно осматривая разношёрстную толпу хаотично перемещающихся в пространстве пассажиров.
– Дорогая, – я постарался быть максимально любезным, – выбор аэропорта вылета не зависит от наших желаний. Так решил наш туроператор. Это как дождь или град. Просто прими это – и смирись.
Туроператора, к слову, выбирала сама Арита, но об этом я благоразумно умолчал.
– Не хочу смиряться, – капризно продолжала Арита. – Хочу Пина Коладу и на ручки…
– На учки! – с мамиными интонациями проныл из коляски Николай Нильсович. – На учки!
Я вздохнул. Сжал зубы. Взял сына на руки, жену под руку, поместил сложенную коляску поверх багажной тележки и, почувствовав себя одновременно многоруким богом далайна из романа российского фантаста Логинова и индуистским богом Шивой, отправился искать стойку регистрации.
Отпуск начался…
Толпа озверевших от ожидания пассажиров приняла нас в свои объятья и потащила через людские водовороты и омуты к информационному табло. Мне наступили на ногу, толкнули в бок, я оглох от разноязычного гомона и только покрепче прижимал к себе жену и сына, чтобы не потерять их в этом преддверии дантова ада.
– Может, вернёмся? – тихо и безнадёжно спросила Арита.
Я посмотрел сверху вниз в её полные вселенской тоски глаза, вспомнил кота из «Шрека» и уже собрался произнести необходимые в таком случае утешительные слова, как вдруг по всему Домодедову пронёсся отчаянный вопль какого-то малыша с верхней части эскалатора:
– Мама! Я покакал!
Арита шмыгнула носом. Николай Нильсович перестал хныкать и подхватил:
– Я покакай! Я покакай!
– Давай громко разговаривать по-английски, – тихо, но твёрдо сказала Арита, и я понял, что это не предложение и не просьба.
– Зачем? – спросил я, переходя на язык Шекспира.
– Чтобы нас принимали за иностранцев и уступали дорогу, – ответила она по-английски с неистребимым и таким трогательным в её случае русским акцентом.
– Но мы и так иностранцы. У нас датское гражданство.
Арита грустно усмехнулась:
– Здесь, – она обвела свободной рукой толпу, – главное казаться, а не быть. Так что говори громче, как будто ты датский болельщик на чемпионате мира!
Мы начали говорить громче. И это подействовало!