– У вас было воспаление легких? – уточнила я.

Прежде чем ответить, Виталий немного помолчал.

– Да, я попал в больницу. Провалялся там пару недель. Алена прибегала каждый день, иногда по два раза. Ее все медсестры знали в лицо.

– Кстати, о медсестре, – спохватилась я. – Вы не могли бы дать мне ее контакты?

Виталий, даже не спросив, зачем мне это нужно, продиктовал мне номер Алины Федотовой.

– Она работает в поликлинике на Набережной, – пояснил он. – Здесь совсем рядом. Я теперь там наблюдаюсь. После пневмонии.

Я заметила, что, делая это уточнение, Виталий запнулся. Казалось, ему было неприятно распространяться о своем здоровье. Что ж, его можно понять.

– Скажите, – спросила я напоследок, – а своей матери Алена рассказывала об этих встречах с бомжом?

Виталий покачал головой:

– Нет, насколько мне известно. Эвелина Николаевна – законченная материалистка, и Алена прекрасно об этом знала. Так что все откровения о тяжелой энергетике доставались исключительно мне. В конце концов я согласился, что нам лучше поменять жилье. Ведь жить в атмосфере постоянных истерик становилось невыносимо. Мы начали подыскивать варианты, а потом стало слишком поздно…

– А вы сами не сообщали об этих случаях Эвелине Николаевне уже после смерти Алены?

– Нет. – Виталий печально посмотрел на меня. – Эвелина Николаевна и без того почернела от горя. Она только выглядит железной и несгибаемой, а так… Вы даже не представляете, какая она добрая. Я просто не хотел причинять ей лишнюю боль, да и зачем? Что бы это изменило?

– Возможно, вы правы, – согласилась я. – Эвелина Николаевна еще упоминала о подруге Алены Карине. Насколько я поняла, Карина не нравилась вашей теще. Что вы можете о ней сказать?

На лице Виталия появилось неприязненное выражение.

– Что о ней скажешь? Неприятная особа. Я старался не бывать дома, когда Карина приходила в гости.

– Но почему?

– Да какая-то она… двуличная, что ли. Во всем искала выгоду, даже в дружбе с Аленой. Завидовала, ясное дело. На свадьбе не была, хотя мы приглашали. Сослалась на неотложные дела с разводом. Ее саму как раз муж бросил.

– Ну, это вполне уважительная причина.

– Вы думаете? – усмехнулся Виталий. – Она с утра до ночи разводом занималась? Свадебный ужин был вечером, очень скромный, как мы и хотели с Аленой. Карина вполне могла бы прийти, но нет! Ей же тошно смотреть, когда у других все хорошо. Мелочная, завистливая особа. На похороны она, кстати, тоже не пришла.

– У вас есть ее телефон? Мне необходимо пообщаться с этой, как вы говорите, особой, но у Эвелины Николаевны не оказалось ее контактов. Она, похоже, тоже недолюбливала Карину.

– Неудивительно, – отозвался Виталий, занятый поисками телефона. Тот оказался в широкой тумбе темного дерева под телевизором.

– Телефон Алены, – пояснил он. – Продолжаю заряжать по привычке. Сама Алена всегда забывала…

Я записала телефон Карины, фамилия которой оказалась Викентьева.

– А как у вас обстояли дела в университете? – поинтересовалась я.

– Да никак, – пожал плечами Виталий. – То есть как обычно, без каких-либо эксцессов. Сама Алена была довольно замкнутой, самодостаточной, хотя и очень отзывчивой. В помощи никому не отказывала, деньги в долг давала, и ей не всегда возвращали. Пользовались, в общем, ее добротой.

– Ну, а вы?

– А что я? В группу Алены я пришел позже, кроме меня там еще пара парней была, сейчас они оба тоже в аспирантуре. Общаемся постольку-поскольку.

Виталий довольно равнодушно отзывался о своей вузовской деятельности, но я все же решила, что побывать в университете будет не лишним. Осталось лишь уточнить сведения о Виолетте.

– С Виолеттой мы дружили втроем. – Виталий почти слово в слово повторил то, что я уже знала от самой Вольтарской. – Познакомились на выставке, начали общаться. Она очень интересный человек. Приятная в общении, всегда поддержит. Куда лучше Карины в качестве подруги для Алены. Вот ее мы всегда принимали с удовольствием.

– Она и сейчас продолжает с вами общаться?

Виталий кивнул:

– Да, привозила мне лекарства. Даже суп куриный приготовила, котлеты… Я первое время после похорон совсем было расклеился. Виолетта очень поддержала.

Узнав все, что мне было нужно, я попрощалась с Виталием, пожелав ему скорейшего выздоровления, и направилась к машине, на ходу обдумывая план дальнейших действий.

Я возвращалась от Виталия, погруженная в глубокие раздумья. Казалось бы, я получила более чем достаточно информации, подтверждающей версию самоубийства. Можно прямо сейчас позвонить Вольтарской и представить ей полный отчет об обстоятельствах гибели ее дочери. Однако что-то подсказывало мне, что здесь все не так просто, и если я всерьез возьмусь за это расследование, меня ждет немало сюрпризов.