– Да понял, Дмитрий Романович, не беспокойтесь, – Лунин невольно расплылся в улыбке.

Несколько раз, гуляя с Рокси по городу он встречал Хованского. Полковник, а ныне свежеиспеченный генерал-майор был страстным собачником. Правда долгие годы он, как и положено мужчине, а в особенности мужчине, облеченному властью и персональным кабинетом, Дмитрий Романович полагал, что любви и внимания заслуживают лишь собаки сильные и крупные, наглядным подтверждением чему служила жившая у него уже много лет овчарка по кличке Рокки. Это был уже третий Рокки в жизни Хованского. Первые два уже благополучно скончались от старости, но любовь к имени героя, которого Хованский, молодой боксер-перворазрядник увидел в далеком году Московской олимпиады, когда родители одного из однокурсников привезли из заграничной командировки видеомагнитофон, никуда не исчезла.

Встретив первый раз гуляющего с Рокси Лунина, Хованский и Рокки уставились на болонку одинаково пристальным и, как показалось самому Илье, несколько людоедским взглядом. Как именно людоеды смотрят на маленьких беззащитных болонок Лунин точно не знал, но в голове появилась именно такая ассоциация. Неожиданно Хованский присел на корточки и, протянув руку к болонке, почесал ее за одним, а потом за другим ухом. Довольная Рокси завиляла маленьким хвостиком, а великан Рокки, не подпускавший ни к себе, ни к хозяину других собак вне зависимости от их породы и пола вывесил из оскаленной пасти длинный розовый язык и шевельнул ушами, выражая явное одобрение действиям Хованского.

– Как звать тебя, чудо? – улыбаясь спросил Хованский, явно ожидая, что болонка сейчас представится ему по всей форме.

– Рокси, – поспешил ответить за свою подопечную Илья.

– Рокси? – изумился Дмитрий Романович, – реально, Рокси?

Лунин кивнул.

– Ты это слышал? – Хованский повернулся к Рокки, – вы ж прям почти тезки. Шерочка с Машерочкой.

К ужасу Лунина Рокки подался вперед и почти уткнулся оскаленной пастью в малютку Рокси, однако ничего ужасного не произошло. Обнюхав болонку, пес лизнул ее языком по носу. Рокси чихнула, от чего Хованский расхохотался, а Лунин облегченно вздохнул.

Это была любовь, любовь с первого взгляда. Два кобеля, как про себя идентифицировал Рокки и его хозяина Лунин, безоглядно влюбились в Рокси. С тех пор они несколько раз встречались в парке и подолгу гуляли, представляя вчетвером довольно странное зрелище. Некоторое время Лунин немного ревновал Рокси к Хованскому, пока не пришел к выводу, что хитрая собачонка просто позволяет полковнику оказывать ей приятные знаки внимания, но сама несомненно любит лишь только своего собственного хозяина. Насколько вывод был верен, Лунин не знал и сам, но решил принять его за не требующую доказательств аксиому.

Была в этой неожиданной любви еще одна сторона, которая удивляла и даже несколько разочаровывала Илью. Симпатии к Рокси, которые бурно проявляли и Хованский, и его пес, никак не распространялись на самого Лунина. Но если на то, что с его приближением Рокки порой начинал недовольно рычать, Лунин не обращал особого внимания, предусмотрительно пряча руки в карманы, то регулярность получаемых по различным, причем не всегда справедливым поводам нагоняев от Хованского не могла его не расстраивать.

– Ну ладно, – оторвался от созерцания происходящего за окном Хованский, – я ведь тебя по делу вызвал.

Начальник управления хитро прищурился, словно ожидал, что подобным заявлением сможет удивить подчиненного. Не дождавшись должной реакции, генерал-майор разочарованно цокнул языком и вернулся в свое кресло.

– Бумажки у себя в кабинете потом посмотришь, – он придвинул Лунину тонкую папку, – пока слушай сюда. В Аликановском районе вчера было тройное убийство. Тройное, Илюша! Картина примерно такая. Муж, жена и взрослая дочка едут по трассе на машине. Машина, кстати, не абы какая, БМВ икс седьмой. Ехали они ехали, проехали Аликаново и решили свернуть к речке, пообедать так сказать на природе, в красивом месте. Потом туда свернул кто-то еще, а может эти кто-то уже там были, нам пока неизвестно. Так или иначе, к трем часам дня возле машины лежали три тела, их нашли еще одни любители красиво покушать. Жена и дочка уже совсем померли, а глава семейства еще хрипел. Ну конечно скорую сразу вызвали, мужика в реанимацию. Там он пока и лежит.

– А почему тогда убийство тройное? – удивился Лунин, – кто третий?

– Ну кто третий? Он и третий, – усмехнулся Хованский, – я с начальником Аликановского управления только что общался. Врачи говорят, что мужик этот столько крови потерял, что вообще непонятно как он жив до сих пор. Они сейчас его в медикаментозную кому ввели, но прогноз печальный. До завтрашнего утра вряд ли дотянет.

– Его допрашивали до того, как ввели в кому?

– Да какой там, – махнул рукой генерал, – он и так без сознания был, говорят ненадолго в себя пришел, похрипел немного и опять отключился.

– Печально, – Лунин осторожно подтянул к себе папку и вновь уставился на Хованского, пытаясь изобразить максимальную заинтересованность его рассказом.

– Печально, Илюша, печально, – согласился Дмитрий Романович, – печально то, что в Аликановском районе такие дела бывают редко.

Брови Лунина удивленно поползли вверх.

– Я вот глянул их статистику за пару лет. Тридцать восемь убийств всего было.

– Надо больше? – решился уточнить Илья.

– Ты слушай, больше ему надо, – поморщился Хованский. – Из этих тридцати восьми двадцать четыре это дома по пьяни. Там и искать никого не надо было. Двенадцать случаев, это какие-то разборки, причем уровня, кто чье место для парковки занял. Там тоже все не особо сложно. И два эпизода было – реально криминал. Но в одном случае преступник засветился на камеру у подъезда, его потом опознали, а в другом к ним Добрынин ездил, почти месяц там проторчал, но размотал дело.