Тем не менее выражение недоумения и удивления на лице Рулмана смягчалось с каждой минутой. Рулман начал «садиться на крючок», решил Свени. И немудрено — перед ним стоял живой Свени, дышавший воздухом Ганимеда, легко передвигающийся в его поле тяготения, а его холодная кожа была покрыта мельчайшей пылью Ганимеда. Факт среди других неоспоримых фактов.

— Да, ищейки Порта нашли большой купол, — продолжил Свени. — Но им так и не удалось отыскать малый, пилотский. Папа взорвал соединительный тоннель еще до их посадки. Сам он погиб под оползнем. Когда это случилось, я, конечно, был еще клеткой в пробирке.

— М-да-а… — задумчиво произнес Рулман. — Помню, мы засекли приборами корабля взрыв перед самым стартом. Но мы решили, что рейдеры Порта начали обстрел, хотя это и не ожидалось. Они ведь не разрушили большую лабораторию?

— Нет, — согласился Свени. Это Рулману было известно и так переговоры между землянами и Луной должны были приниматься даже здесь. Пусть случайная и неполная, но все же информация у них имелась. Несколько линий внутренней связи уцелело, и мама часто слушала, что там происходит. И я тоже, когда достаточно подрос. Именно таким образом мы и узнали, что колония на Ганимеде еще существует и до сих пор не разбомблена.

— Но где вы брали энергию?

— В основном от собственной стронциевой батареи. Все было надежно экранировано, и полицейские не смогли засечь посторонние поля. Когда батарея начала садиться, мы тайно подключились к основной энергетической линии Порта. Вначале мы брали понемногу, но потом, когда осмелели, забирали все больше и больше. — Он пожал плечами. — Но они все равно бы нас обнаружили — раньше или позже. Так в конце концов и случилось.

Рулман молчал, и Свени догадался, что его собеседник производит в уме несложный подсчет: сравнивает возраст Свени с 25-летним периодом полураспада стронция и с хронологией адаптантов Ганимеда. Цифры, конечно, отлично совпадали. Легенда, которой его снабдили, учитывала мельчайшие детали, вроде этой.

— И все-таки, если возвратиться к этому эпизоду столько лет спустя, все равно это поразительно, — сказал Рулман. — При всем моем уважении к вашим словам, мистер Свени, в это трудно поверить. Чтобы Ширли Леверо смогла пережить такие испытания — и совершенно одна, не считая ребенка, к которому она даже не могла прикоснуться рукой, а не манипулятором, с которым обращаться менее удобно, чем с атомным реактором. Я помню ее бледная, всегда немного унылая женщина. Роберт был связан с проектом, и она постоянно попадалась мне на глаза… — он нахмурился, вспоминая. Она всегда повторяла: «Это дело Роберта». И иначе к проекту не относилась. Он ее не касался.

— Ее ДЕЛОМ был я, — спокойно сказал Свени. Полицейские Порта пытались научить его изображать в голосе горечь и тоску, когда он говорил о матери, но ему так и не удалось воспроизвести нужные интонации. Но он обнаружил, что если протарабанить слоги почти подряд, проглатывая окончания, это произведет нужный эффект.

— Вы ее недооцениваете, доктор Рулман. А может, она сильно изменилась после гибели папы. Решимости у нее было на десятерых. И она за это в конце расплатилась. Полиция Порта заплатила ей единственной монетой, которой можно платить.

— Мне очень жаль, извините, — мягко сказал Рулман. — Но вам, по крайней мере, удалось спастись. Я уверен, что большего она для вас не могла желать. А откуда взялся корабль, о котором вы упомянули?

— Он всегда у нас был. Как я понял, это папин корабль. Он был спрятан в природной трубообразной каверне, рядом с нашим куполом. Когда полиция ворвалась в мониторную, я выбрался через боковой люк на куполе, пока мама их… задерживала. Я ничего не мог сделать…

— Конечно, конечно, — тихо произнес Рулман. — Вы бы и секунды не выжили в том воздухе. Вы поступили совершенно правильно. Продолжайте.

— В общем, я поднялся на корабль. У меня не было времени спасти что-то, кроме себя. Они все время меня преследовали, но не стреляли. Кажется, один из их кораблей до сих пор обращается вокруг Ганимеда.

— Мы прочешем небо и все выясним. Но мы все равно ничего не сможем с ним поделать, разве что держать под наблюдением. Очевидно, вы выпрыгнули с парашютом?

— Да. Иначе у меня совсем бы не осталось шансов — им явно нужно было перехватить меня во что бы то ни стало. Сейчас они, без сомнения, нашли мой корабль, да и координаты колонии им уже известны.

— О, они им известны с самого начала, с момента основания нашей колонии, — сказал Рулман. — Вы смелы, мистер Свени, и вам сопутствует удача. С вашим появлением вернулось то тревожное чувство, которого я не знал уже много лет, с момента нашего побега. Чувство безотлагательности. Но остается еще одна проблема.

— Какая? Если я могу вам помочь…

— Надо будет сделать один анализ, — сказал Рулман. — Ваш рассказ кажется весьма правдоподобным, во всяком случае все факты сходятся. И я не вижу другого объяснения тому, что вы существуете. Но мы должны все же в этом убедиться.