Беловолосый Добрыня и грозный Рагнар, тоже в шлемах и легких латах, тотчас пристроились по обе стороны от Владимира, готовые к любому повороту событий. Дружинники братьев сошлись кругом, обступив вожаков. Замешкавшиеся гости дружно полезли в повозки и на коней, опасаясь, что в случае бучи им тоже перепадет. Стоит засверкать булату и засвистеть оперенным стрелам, как во дворе станет мало места. Стражники терема благоразумно разобрали щиты и заняли позиции на крыльце и вдоль галереи, где имели преимущество над находящимися внизу.

Князь Киевский и князь Новгородский этого не замечали. Их внимание было поглощено друг другом.

– Ты опоздал, – сказал Владимир брату, дергая щекой. – Поворачивай домой. Нечего тебе тут делать. Рогнеда моя.

Ярополк недоверчиво усмехнулся:

– Поэтому ты выбежал из терема как ошпаренный?

– Мы праздновали помолвку, пировали и веселились. Я вышел воздухом чистым подышать.

– Вот и дыши. А меня не замай.

Ярополк поднял руку, чтобы отстранить брата. Тот руку не просто отвел, а отбил. Воеводы с сопящими дружинниками за спинами подались вперед, кто сделал шаг, кто полшага. Назревала не просто драка, а кровопролитная схватка. Понимая это, Добрыня позволил себе втиснуться промеж братьев, мешая им вцепиться в глотки друг другу. Тогда и прочие воеводы стали действовать решительнее. Бормоча что-то увещевающее и одновременно виноватое, они как бы невзначай принялись отстранять своих князей, пока те не оказались за их спинами.

Стиснутые со всех сторон дружинниками, воеводы столкнулись нос к носу. Блуд посчитал это удобным случаем, чтобы плюнуть Рагнару в лицу, и густая слюна повисла у того на бороде непристойным ошметком. Оскорбленный муж вскинулся, пытаясь выдернуть меч, но Добрыня всем весом повис на нем, удерживая единственной рукой.

– Не здесь, не сейчас, – приговаривал он. – Остынь, милый, остынь, товарищ.

Не имея возможности прикончить обидчика на месте, Рагнар прибег к излюбленному бойцовскому приему своих северных соплеменников. Его голова в тяжелом шлеме резко наклонилась вперед и врезалась в лицо Блуда. Упавшая от толчка стрела забр'aла рассекла киевскому воеводе скулу, окрасив щеку красным цветом. В тот же миг Вильфрид точно так же боднул Рагнара, расквасив тому нос.

Последовал обмен бранью и угрозами, но вид крови отрезвил противников, тем более что на крыльце уже стоял сам Рогволод, призывая гостей к благоразумию и спокойствию.

Владимир и Ярополк одновременно развели своих воевод и дружинников в разные стороны, оставшись стоять в центре свободного пространства, окруженные соратниками и зеваками. Убедившись, что они немного угомонились, Рогволод развел руками, как бы готовясь обнять обоих.

– Гости дорогие! – воскликнул он. – Князь Владимир! Князь Ярополк! Прошу вас пожаловать ко мне и уладить разногласия миром, как подобает мужам мудрым, рассудительным, облеченным властью. Обнимитесь, друзья мои, и пожмите руки один другому в знак примирения. Негоже смущать народ. В стенах Полоцка не место вражде.

– Погорячился я, брат, – признал Ярополк. – Похоже, сваляли мы дурака. Гляди, сколько народу собралось посмотреть, как сыны Святослава ссорятся. Вот тебе моя рука. – Он выставил вперед ладонь, не забыв сорвать с нее кожаную перчатку. – Пожми ее скорее, Владимир, и прекратим раздор, покуда вражда не зашла слишком далеко.

– Сперва откажись от Рогнеды, – потребовал Владимир упрямо. – Дай слово, что не станешь свататься. Я первый приехал.

Было видно, что он не уступит. Множество противоречивых мыслей столкнулись в голове Ярополка, как бы в продолжение недавней сцены. Голос разума призывал отступиться, дабы соперничество не переросло в междоусобицу, подобно тому, как пучок горящей травы способен возжечь губительный лесной пожар. Другой голос требовал настоять на своем и поставить младшего брата на то место, которого он заслуживает. Какой совет выбрать, какого послушаться?

Ярополк попробовал представить себе, что посоветовал бы ему кроткий в своем всемогуществе Христос. После этого долго размышлять не пришлось. Правильный ответ был известен душе с самого начала. Это ему подчинялся Сын Божий, когда влачил свой крест на Голгофу, когда позволял распинать себя и прощал своих палачей.

– Я не полезу вперед тебя, брат, – твердо произнес Ярополк. – Если Рогнеда пойдет за тебя, то первый поздравлю тебя от чистого сердца.

– Твердое ли даешь слово? – пожелал знать Владимир, все еще не пожавший протянутую руку.

– Не сомневайся, – был ответ. – Слово мое тверже камня.

– Что ж, тогда…

Раскрытая пятерня Владимира выдвинулась вперед.

И замерла в воздухе, когда в тишине прозвучало:

– Отец, не отдавай меня ему. За Ярополка замуж хочу. Он мне милее.

Голос принадлежал Рогнеде, незаметно появившейся на крыльце. Ее неожиданное вмешательство решило исход встречи. Лицо Владимира перекосилось страшным образом. Не произнеся больше ни слова, он птицей взлетел в седло и погнал коня прямо на зрителей, вынуждая тех разбегаться и падать, чтобы не угодить под копыта. Когда двор покинули все новгородцы, Рогволод посмотрел на дочь и зловеще произнес:

– Это была большая ошибка.

– Я знаю, – пролепетала она. – Но иначе я не могла.

Многое мог бы сказать ей на это отец и уж собрался, гневно раздувая ноздри, когда в толпе вскрикнули, а потом по двору пронесся общий шелест, как будто все разом втянули воздух изумленно открытыми ртами.

– Убили… Убили… Убили…

Бормотание делалось все громче, все отчетливее. Рогволод вытянул шею, пытаясь различить в свете факелов, кому принадлежит тело, лежащее на земле. Тому препятствовали фигуры киевских дружинников, но загадка прояснилась, когда в гущу кинулся Ярополк, восклицая:

Конец ознакомительного фрагмента.