– Ни один человек ведь не знает, какими вырастут его дети? – сказала Кейт.

– Именно, – ответил Тристан. – Когда меня взяли за то разбитое стекло в машине, моя мама так взбесилась, думала, что теперь я точно пойду по кривой дорожке, но гляньте на меня сейчас. Я работаю в университете Эшдина, а не чищу туалеты. Я работаю на вас, а этим можно гордиться.

Кейт посмотрела в его добрые карие глаза и порадовалась, что тогда, после собеседования, решила дать ему шанс. Он стремительно становился для нее вторым сыном.

– Спасибо тебе, – сказала она, улыбаясь и сжимая его руку. Гэри вернулся с тряпкой и замер в дверном проеме.

– Простите, если я вас расстроил, – сказал он.

– Нет, ничего. Я же сама задала вопрос, – сказала Кейт, вытирая лицо и собираясь с силами.

Гэри протянул ей коробку с салфетками, она взяла одну и высморкалась. Он вытер с пола остатки чая и уселся обратно в кресло.

– Хотите продолжить? – спросил Тристан Кейт.

– Да, это касается не только меня, – сказала Кейт. Она утерла нос салфеткой и посмотрела на Гэри: – Вы знали, что Питер Конуэй рассказывал своим коллегам-полицейским, что у его матери были проблемы с головой и она постоянно находилась в лечебнице?

– Я слышал об этом. Энид сказала, что это ложь…

– Питер говорил об этом мне и моим коллегам. Трижды.

– Энид не упоминала этого. Она страстно любила Питера, и, мне кажется, это было нечто большее, чем материнская любовь, – сказал Гэри. – Она рассказывала, как наряжалась для него во время слушаний. Чтобы его подбодрить. Вы, должно быть, помните, в чем она приходила в суд. Короткие юбки, чулки, подвязки. Сидела там, ноги ему показывала. Кружево… Я помню, мы еще шутили об этом, сидя на балконе для прессы.

Кейт снова почувствовала тошноту, но была намерена продолжать.

– Она рассказывала об отношениях с Питером, когда он рос? – спросила она.

– Она говорила о каникулах в Девоне, но там все вроде бы было нормально, не считая эпизода с фермерской женой и того, что она украла у них курицу. Она много говорила о тех двух годах, что Питер жил и работал в Манчестере, когда сама она жила в Лондоне. Говорила, что безумно по нему скучала. В то время она работала в букмекерской конторе в Уайтчепеле и выходные у нее были раз в две недели. Они приезжали друг к другу по очереди. Как-то раз, когда она приехала в Манчестер, они выпивали в пабе, а потом пошли в квартиру, где жил Питер. Он показал ей свою новую камеру и начал ее фотографировать. Она сказала, что они начали дурачиться, она позировала для него смеха ради, а потом он попросил ее сменить наряд, а сам в это время продолжил снимать. Кончилось все тем, что он фотографировал ее голой.

– Вот же блин! Свою собственную мать? – спросил Тристан.

Гэри кивнул.

– Энид говорит об этом так, как будто они просто забавлялись. Потом он сам разделся, чтобы она могла его пофотографировать, а потом, по ее словам, «пошло-поехало…». Это были ее слова, но затем она тут же сказала мне, что я не могу использовать это в книге.

– Она рассказала об этом во время интервью для книги? – спросила Кейт.

– Да, после пары стаканов в баре Гранд-отеля.

– Почему вы не написали об этом? – спросил Тристан.

– За ней было последнее слово, и когда я рассказал об этом редактору, она была возмущена. Сказала, что издателю не нужны такие измышления об отношениях между ними. Дескать, книга не та.

Кейт и Тристан несколько секунд перваривали его слова. Кейт не была удивлена, услышанное скорее ужаснуло ее.

– У вас есть еще какие-нибудь материалы, которыми вы можете поделиться, фотографии, которые не попали в книгу? – спросила она.

– Да. Есть много детских фотографий Питера, еще есть фотографии со времен его службы в Манчестере.

– Можно взглянуть?

– Конечно. Давайте-ка посмотрим, – сказал Гэри, вставая и пробегая глазами по заставленным книжным полкам. Он отыскал на одной из полок обувную коробку. Сняв крышку, он поставил коробку на кофейный столик. – Я сделал копии всех фотографий.

Кейт начала просматривать старые праздничные фотографии, на которых Питер еще ребенок.

– Я полагаю, никакими пикантными фотографиями она с вами не поделилась? Если то, о чем она рассказала, вообще имело место, – спросил Тристан, вытаскивая размытую фотографию шестнадцатилетней Энид, стоящей перед домом для одиноких матерей с Питером на руках.

– Нет. Она рассказала странную историю, – сказал Гэри. – У Питера в Манчестере был друг. Кажется, она говорила, что он жил в Олтринхэме. У этого парня была своя аптека, но он между делом за плату проявлял в своей мастерской всякие сомнительные фотографии, так сказать, из-под полы.

Кейт и Тристан напряженно переглянулись.

– Она не сказала, как звали того друга? – спросила Кейт.

– Нет, но судя по всему, он был бывший коп. Они с Питером так и познакомились.

– Черт возьми, – сказала Кейт. – Это Пол Адлер. Владелец аптеки в Олтринхэме.