Никто не ответил.

– А дети у нее есть? О, конечно, я и забыл.

– Заткнись, – осадил его Джаспер таким тоном, какого Рики раньше не слышал.

Все пожелали Рики доброй ночи. Он закрыл дверцу так тихо, как только мог, и отступил в темноту. Луи развернулся очень резко и быстро и выкрикнул: «Передай, что я ее люблю!» Автомобиль, натужно рыча, пополз вверх по склону.

Стоя на верху темной лестницы, Рики услышал громкий храп Ферранта и представил, как тот – румяный и рыжеволосый – спит с широко открытым ртом. Очевидно, этой ночью он на рыбалку не ходил.

В своей студии в Челси Трой сунула письмо сына в карман рабочей блузы и сообщила:

– Он увлекся Джулией Фарамонд.

– Теперь ею, значит, – отозвался Аллейн. – Прямо так и пишет?

– Нет, но умудрился вставить ее имя чуть ли не в каждое предложение. Сам посмотри.

Аллейн читал письмо сына, приподняв бровь.

– Да, вижу, – сказал он спустя некоторое время.

– Что ж, – пробормотала Трой. – Одна девушка, другая, а потом, если повезет, та самая, единственная и очень хорошая. А эта Джулия очень привлекательна, да?

– Ну, хотя бы не как те, с грязными ногами, в джинсах и с браслетами, окунающимися в суп.

– Значит, красивая, – заключила Трой.

– Ему может надоесть ее очаровательная импульсивность.

– Думаешь?

– На мой взгляд, да. Похоже, они с ним довольно много носятся. Мило с их стороны. – Аллейн усмехнулся и продолжил читать в тишине.

– Как думаешь, почему они живут на этом острове? – спросила Трой.

– Налоговая уловка. Да и жить предпочитают своим кланом, обособленно. Те двое тоже там.

– Кузены, которые подсели к нам в Акапулько?

– Ага.

– Луи и его жена живут с семьей Джаспера?

– Похоже на то. – Аллейн перевернул страницу. – Даже если парню и вскружили голову, на манере письма это не отразилось.

– Рори, хорошо ли у него получается? Тебе любопытно?

– Конечно, любопытно, – сказал он, подходя к ней.

– Бывает, поначалу туго идет.

– А ты сама разве через такое не проходила?

– Ну, если подумать, – заметила Трой, выдавливая на палитру белила, – то да. Я не рассказывала родителям о моих поклонниках и картины свои не показывала. Понятия не имею, почему.

– Зато мне все рассказала, когда я впервые тебя увидел. Ну, о картинах.

– Неужели? Да нет же. Брось! – рассмеялась Трой и принялась за работу.

– Новые краски? «Джером и К°»? – спросил Аллейн, беря в руки тюбик.

– Прислали бесплатно. Наверное, надеются, что буду всем расхваливать. Белила и земляная палитра еще ничего, но основные цвета так себе. Странно, что Рик про них пишет, да?

– Рик? Где?

– Ты еще не прочитал про его нового приятеля-художника и беременную всадницу.

– Да боже ты мой! – Аллейн крякнул и вернулся к письму. – А ведь хорошо пишет, – сказал он, закончив чтение. – Очень хорошо, дорогая. Я серьезно.

Трой положила палитру, обняла мужа и прижалась головой к его плечу.

– Мы еще будем им гордиться, да? Но какое странное совпадение, не находишь? Я про краски «Джером и К°».

– Да, пожалуй, странно, – согласился Аллейн.

Наутро Рики извинился перед миссис Феррант за шумное возращение из города в столь поздний час, и хотя ему отчетливо помнился громкий храп мистера Ферранта, он все же выразил опасение, что шум мог потревожить сон хозяина дома.

– Да он от такого нипочем не проснется, – ответила миссис Феррант, которая никогда не называла мужа по имени. – Вот вас я слышала. Точнее, не вас, а его, Фарамонда-старшего. – Она как-то странно посмотрела на Рики. Как именно, он понять не мог: насмешливо? вызывающе? хитро? Кухарке такие взгляды не свойственны. Словно перед Рики приподнялась некая завеса – и тут же опустилась, а что за ней, рассмотреть не удалось.

В течение недели он не виделся с Фарамондами, если не считать одного любопытного происшествия в четверг вечером. Чувствуя потребность изменить привычный маршрут, Рики по крутому подъему выехал на дорогу в Маунтджой и, немного не доезжая до Л’Эсперанс, оставил велосипед на обочине, а сам пошел к утесу.

Вечер был чудесный, на голубых водах пролива играли солнечные блики. Молодой человек прислонился спиной к теплому камню. С утеса открывался вид на овраг, по дну которого между кустов ракитника вилась тропинка к морю. В воздухе стоял пряный аромат, на губах чувствовался привкус соли. Пел жаворонок, и Рики представилась живописная картина, как по тропинке между кустов ракитника поднимается очаровательная девушка с беззаботным лицом, озаренным блеском солнца.

Однако вместо девушки на тропинке появился Луи Фарамонд. Он поднимался в гору, размахивая руками и глядя под ноги.