Я все-таки решила подняться. Днем у меня была назначена встреча с поставщиками. Ремонт и небольшая перестройка помещения была почти закончена, ресторан готовился к открытию. Я не стала отказываться от предложения Лукрецкого, когда он предложил помощь с юридическими тонкостями вроде получения лицензии на спиртные напитки. Я прекрасно знала, что и как следует делать, а еще сколько отнимает получение подобной разрешительной макулатуры времени, сил и нервов. А в моем положении волноваться не следовало, поэтому я с удовольствием отстранилась от решения бюрократических заморочек. С таким папой, как и у моего оборотня, все прошло довольно легко и быстро. Мне оставалось только отслеживать и подписывать необходимые бумаги.

Ресторан назвала "Алконост", а оформлен был в старославянском стиле. После встречи с художницей-декоратором откинула все сомнения. Мне было достаточно взглянуть на ее

эскизы. Ремонт закончили за несколько дней и девушка приступила к настенной росписи. Она трудилась больше двух недель и обещала закончить к торжеству Васиных. Торжеству Васиных, с которого начнется работа ресторана. Безусловно, если бы мы воплотили все задумки, открытие "Алконоста" пришлось бы отложить на год-другой. Видеть Степана Валентиновича мне не хотелось, но тем не менее не могла не признать его удивительный талант работы с деревом. Мой новый статус Луны позволял беспрепятственно посещать любые дома на территории стаи, поэтому когда четы Васиных не оказалось дома, я долго гуляла вокруг их терема и рассматривала декоративные элементы. Девушка набросала мне несколько эскизов и господин Васин получил заказ. От меня. Но не через меня.

Нащупала валяющийся рядом с кроватью халат и потянулась за ним.

–  Хочешь, я сделаю тебя честной женщиной?
– неожиданный вопрос Лукрецкого чуть не заставил меня сверзиться с постели.

–  Что?
– у меня, безусловно, были предположения, но надеялась, что ошиблась. Замуж за Лукрецкого я как-то не слишком рвалась. Мне пока что было комфортно в том статусе, в котором находилась сейчас.

–  Уже два дня ты свободная женщина, Влада, - напомнил оборотень. Вздохнула, мысленно прикидывая сроки подачи документов на развод. Действительно, еще позавчера мне полагалось явиться в органы ЗАГСа получить свидетельство о расторжении брака и печать в паспорт, аннулирующую прежнюю.

–  Не до конца, - фыркнула, подобрав халат и поднявшись с постели.

–  Это мы сегодня исправим. Могу спросить?
– угодила в объятия к незаметно подкравшемуся со спины мужчине.

–  Попробуй, - повернулась и обняла в ответ сама.

–  Почему ты не поехала в ЗАГС за документами?

–  Забыла, - честно призналась. Не то, чтобы я совсем не вспоминала о Лапине. Я пыталась о нем не думать, потому что каждый раз, когда Лукрецкий что-то рассказывал, ощущала себя жутко виноватой. Но пересилить себя и поведать правду не чувствовала способной. Дела в стае обстояли не лучшим образом. За последний месяц исчезли двое. Я не была уверена, в таком нельзя быть полностью уверенным, ели точно не знаешь, но присутствовало четкое осознание: организация, в которой работали Вениамин Викторович и Игорь, была причастна.

–  Так просто?
– Лукрецкий наклонился и осторожно коснулся губами моих губ.

–  Так просто.

–  Без какого-то скрытого умысла?
– улыбнулась. Порой оборотень задавал интересные вопросы, словно, пытался что-то выведать. Возможно, не просто пытался, а давал шанс. Опять вспомнились пропавшие препараты. Если бы исчезло что-то одно, я бы могла списать на простую потерю. Но когда у собранной меня пропали две важные вещи вывод был очевиден: им помогли исчезнуть. Ни я, ни Лукрецкий даже намеками не касались этих скользких тем. Молчал он, молчала я. Я просто не знала, что сказать. Наверное, поднимать тему пропавших лекарств было просто страшно. Слишком многое пришлось бы объяснять и непонятно, как это было сделать, а еще я боялась, что наше благословенное перемирие может рухнуть в один момент. И что потом мне делать с этими руинами?

Наверное, впервые в жизни я жила без четких планов на дальнейшую жизнь. Нет, в перспективе у меня рождение ребенка, муж и успешный, а, может, не очень бизнес. Но впервые от меня мало, что зависело. Ни от малыша, ни от супруга по собственному желанию избавиться не получалось. В первом случае даже не возникало мыслей, я уже любила этого ребенка. Во втором, кто бы меня отпустил? Точно не Лукрецкий.

–  Без умысла. Если хочешь, могу съездить сегодня.

–  Не просто хочу. Ты, кажется, меня не услышала. Сегодня мы поедем и заберем документы, что возвращает нас к вопросу. Ты выйдешь за меня?

–  Нет, - объятия лишь на миг стали крепче, но мне этого было достаточно, чтобы сжаться. Нет, за прошедший месяц Лукрецкий стал лояльнее и спокойнее. Больше не набрасывался на меня и не кричал, когда я что-то делала, что приходилось ему не по нраву. Рычал и кривился, конечно, но к этому я привыкла. Но внутренне до сих пор боялась оборотня, хотя понимала, что вреда он мне не причинит.

Правда, вред можно причинить по-разному. До сих пор отчетливо помнила его угрозы, сделать из меня бесправную секс-игрушку. Тут не знаешь, что хуже. Признаться, никогда не верила в то, что моральные страдания могут быть сильнее физических. Я всегда боялась физической расправы. Что ударят, могут изнасиловать... Считала, что физическую расправу нельзя ставить в один ряд с моральными терзаниями. Но истина заключалась в том, что постепенно сама изводила себя.

–  Почему?
– вопрос прозвучал спокойно. Если бы не знала о темпераменте оборотня, решила бы, что ему особенно нет дела до моего отказа.

–  Я не готова.

–  Хорошо, Влада. Скажи мне, сколько еще времени тебе требуется? Я не давил, покорно ждал, когда немного освоишься и привыкнешь. Но ты день за день отталкиваешь меня. Конечно, понимаю, что ты не в восторге от нашей совместной жизни, едва терпишь меня, но все сроки вышли, девочка. Ты не захотела знакомиться с моими родителями. Ладно, отложил. Ты не захотела, чтобы я представил тебя стае в качестве Луны. Решил подождать, хотя это попирает все устои и традиции. Теперь ты отказываешься выходить замуж, хотя не можешь не понимать, что все равно этим закончится.