Шрифт:
Александр выскочил из своей засады. Он, разумеется, забыл всякую осторожность и поспешил на помощь своему другу. Альбер сидел на корточках и понимал, что это выгодно только для зверя: сейчас слон либо обхватит его хоботом, либо раздавит ногами. Он кинулся на спину, крепко уперся ружьем в землю и, громко крича, спустил курок. Пуля попала слону прямо в грудь. Оглушенный выстрелом, ослепленный вспышкой, напуганный криками охотника, слон на мгновение остановился, потом повернулся и удрал.
Оба друга вздохнули с облегчением. Они быстро перезарядили карабины на случай, если опасный враг вернется.
– Уф! – восклицает Альбер с нервной дрожью в голосе. – Наконец-то!
– Черт возьми! – отвечает Александр, сжимая его в объятиях. – У меня мурашки побежали по телу. Мне показалось – он тебя раздавил. Ты цел?
– Цел и невредим и ничего не понимаю. Если бы я не отодвинулся чуть в сторону, все было бы кончено. Я ужо чувствовал на себе его хобот. Что за страшная сила у этих чудовищ! У него в теле сидят две пули по шестьдесят пять граммов каждая, а он ломает толстые деревья, как спички!
– Что мы сейчас предпримем? Тот, в которого я стрелял, не подает признаков жизни. Я думаю, он убит окончательно и бесповоротно. Давай пока этим и ограничимся. У наших голодающих есть чем насытиться – смотри, какая гора мяса!
– Да ни за что на свете! Я еще должен разделаться с этим мошенником. Он нагнал на меня такого страху, – я обязательно должен с ним разделаться! И, по-моему, рана у него все-таки смертельная. Было бы грешно не узнать, куда девались его бренные останки. Но ведь Жозеф тоже стрелял. И он уверен, что тоже нанес своему слону серьезную рану. А я его знаю, – он свою добычу так не бросит. Однако куда он девался? Эй, Жозеф!
Жозеф прибежал, задыхаясь от волнения. Волосы его были взъерошены, лицо и руки исцарапаны.
– Ах, месье Альвер! – кричал он. – Месье Альвер! Я собсем потерял голобу! Я думал, что не быдержу!
– Успокойся, дружок! Я цел и невредим, как видишь. Но ты-то что делал?
– Зверь стоял прямо протиб меня. Я быстрелил.
– Я тебе сказал стрелять в переднюю ногу.
– Я так и сделал.
– Попал?
– Еще как! Он кричал, а потом увежал, как заяц.
– Ты собираешься догонять его, я надеюсь?
– Упаси меня вог!
– Как, такой заядлый охотник, как ты, и отказывается от такой добычи?
– Я-то, конечно, пойду поискать его, но вы – нет!
– Это еще почему?
– Потому что я хочу привезти вас домой в целом виде. Наконец, что я скажу мадам Анне? Она мне строго наказала присматривать за вами.
– Тише! Ей мы ничего не скажем. Давай в погоню! Я уже успокоился, да и ты перестал путать «б» и «в».
– Я считаю, – вставил Александр, – что правильно было бы сесть на коней! Кто его знает, куда нас заведет погоня за ранеными слонами.
– Верно!
Спустя несколько минут три смелых товарища ехали по следам одного из слонов – того, который, отступая, поливал землю потоками крови. Они не прошли и пятисот метров, когда Альбер первым увидел его: слон лежал в густой чаще. Он, видимо, умирал. Глухое дыхание еле вырывалось из его пасти. Он уже не пытался идти дальше и только запускал хобот себе в самое горло, выкачивал воду из желудка и обмывал свои раны, из которых текли пенящиеся красные струи.
Александр шел впереди. Он припустил коня, однако подумал и о том, чтобы оставить себе на всякий случай возможность быстро отступить. Когда он был не больше чем в тридцати шагах, слон заметил его, поднял хобот и напал на него, издавая яростные вопли.
У Альбера и Жозефа лошади испугались, встали на дыбы и понесли в чащу. Конь Александра с испугу уперся всеми четырьмя ногами в землю. Он стоял как вкопанный, храпел и не желал или не мог повиноваться своему всаднику, хотя тот до крови вонзил ему шпоры в бока.
Окаменев от страха, конь продолжал неподвижно стоять, даже когда слон был близко. Всадник видел только голову слона и хотел выстрелить. Если бы пуля попала в самую середину черепа и хотя бы даже не пробила черепную коробку, она бы оглушила животное и человек успел бы соскочить с седла и укрыться в чаще. Но в довершение всего конь стал мотать головой, и это мешало всаднику прицелиться.
Слон был в каких-нибудь десяти метрах.
Александр почувствовал близость своей гибели.
5