– Это всего лишь шоу для развлечения, – напомнил Леон.

– Вот именно. А у нас – настоящее расследование, которое не стоит судить по примеру шоу. Маньяки-мстители действительно существовали. Но их мотивация имеет ту же природу, что заявление насильника о том, что жертва сама его спровоцировала. Основа – «я имел право убить», остальное – условности.

– Что-то мне подсказывает, что настоящие маньяки-мстители не такие напомаженные, как в Голливуде.

– Это «что-то» не ошибается.

После разговора с Ингой Арташовой они вернулись в дом Анны, чтобы разобрать предоставленные им документы. Леон подумывал заехать еще и в офис, но решил, что Ярослав со всем справится сам. Ему сейчас не хотелось оставлять Анну одну: расследование становилось все более серьезным.

Теперь они работали в библиотеке. Точнее, Анна возилась с компьютером, а Леон лениво просматривал многочисленные распечатки Арташовой, не особо надеясь найти в них что-то ценное.

Анна повернула ноутбук к нему, чтобы он смог рассмотреть фотографию молодого человека – смуглого, полуголого, покрытого таким слоем татуировок, что их оказалось куда больше, чем свободной кожи. Взгляд у молодого человека был удивленный и растерянный, будто он вообще не понимал, что его снимают.

– Педро Родригес Фильо, – представила Анна. – Он же – Матадор. Вот тебе пример реального «убийцы убийц», а не голливудской помадки с запахом ванили. За свою жизнь убил больше семидесяти человек.

– Солидно! – присвистнул Леон.

– Сам он, однако, утверждает, что убил больше сотни, но с семьюдесятью все более-менее ясно. Вот это куда более реальный пример того, за кем мы охотимся, чем киногерой. Хотя что-то общее с сериалом у него есть… Так, отвлеченно. У киношников, насколько я помню, маньяк стал маньяком, потому что искупался в крови матери – достоверность прямо зашкаливает.

– Зато драматично и зрелищно. А в реальности что?

– В реальности у Фильо было два фактора, которые вполне могли повлиять на его дальнейшую судьбу. Один из них – это генетическая предрасположенность. Его отец был буйным и агрессивным. Второй фактор вытекает из первого: еще до рождения Фильо его отец так сильно избил мать, нанося удары в том числе и по животу, что младенец появился на свет с травмой головы. В случае с тем, кого мы ищем, тоже наверняка есть некое изначальное условие… То, что заставило его выбирать именно преступников.

– Хорошо хоть со мной не сравнила! Я, считай, тоже немало времени посвящаю охоте на преступников, хотя с профессиональной точки зрения не имею к ним отношения.

Это было шуткой лишь наполовину. Сейчас Леон не мог сказать, что его так уж терзает груз прошлого. Но не мог он и закрыть глаза на все те годы, когда старший брат твердил ему про «дурную кровь». Когда, взрослея, постоянно слышишь, что у тебя есть все шансы стать чудовищем, радости это не добавляет.

Да и потом, Леон начал замечать в себе кое-что… настораживающее. Когда он преследовал преступников, он испытывал определенный азарт. Его порой не пугало то, что привело бы в ужас любого другого человека. Это ли не повод задуматься?

Но каждый раз, когда это начинало всерьез его беспокоить, он напоминал себе, что Анна присматривает за ним. Да она первой заметит, если что-то пойдет не так! Ну а Дима с его мнением может не выпендриваться. Он, конечно, врач – но на его способности к психоанализу это никак не сказывается.

Вот и теперь Анна бросила на него укоризненный взгляд:

– Не сравнивай себя с серийными убийцами, сколько можно тебе повторять? Поверь мне, какие бы мелкие вспышки радости от охоты ты ни ощущал, ты понятия не имеешь, что такое жажда убийства.

– Ты так во мне уверена?

– Больше, чем в себе самой. Тот же Фильо с детства отличался агрессией. Это взрослые учатся такое скрывать или хотя бы маскировать. Детей читать проще… Он был готов убить в тринадцать лет, просто не получилось, сноровки не хватило. А так у него было все просто: повздорил с родственником – попытался запихать под пресс. Ты хоть раз пытался Диме шею свернуть? Подозреваю, что поводы он давал.

– Не смешно, – сухо отметил Леон. – Ну, подраться я был не дурак в любом возрасте…

– Подраться и убить – не одно и то же. Фильо сумел убить уже через год. Прямо посреди улицы, на глазах у толпы взял ружье и застрелил заместителя мэра. И уже тогда он начал оправдывать себя. Есть такие убийцы, которые сразу выстраивают для себя четкую мотивацию и с ее помощью оправдывают себя, освобождают от грехов и не терзаются муками совести, свойственными некоторым другим преступникам.

– Чем же четырнадцатилетний пацан мог оправдать убийство мэра?

– Заместителя мэра, но не суть. Тем, что этот самый заместитель обидел отца Фильо, обвинив в преступлении, которое тот не совершал. Папаню уволили за то, что он якобы крал продукты из школы, где числился охранником. Фильо был о своем родителе невысокого мнения, но с таким обвинением не согласился и решил проблему радикально. Потом он, кстати, успел пристрелить охранника, который на самом деле крал продукты.