Одно могу пообещать: в этой повести нет ни слова вранья. Ни одной высосанной из пальца ситуации, ни одного вымышленного персонажа. Всё, что описано в «Абориген-дайджесте», имело место быть в действительности. Конечно, когда тот или иной диалог или эпизод воссоздаётся по памяти, многое теряется – но, по крайней мере, я ничего не придумал.

В этой книге будет много «Я». Причина тому – не эгоизм, а стремление наиболее полно выразить собственную точку зрения. И потом, согласитесь: любые произведения мемуарного типа отдают эгоцентризмом, порой граничащим с самовозвеличением. Вам не нравится, что в каждом втором предложении – местоимение «Я»? Так автор и пишет о самом себе, о своих жизненных перипетиях, о своих взлётах и падениях, о своих друзьях и врагах, возлюбленных и недоброжелателях! И разве отдельная личность не представляет собой нечто достойное внимания? В каждом индивидууме можно увидеть нечто типическое. Возможно, мне удастся продемонстрировать некоторые тенденции, которым подвержена современная молодёжь. Как поётся в одной шуточной песенке:

Дабы не задеть ничьих чувств, обещаю сразу: вы не встретите на страницах этой книги ни названия посёлка, где я обитал целый год, ни, тем более, подлинных фамилий тех, с кем я работал и кого пытался учить. Это обычный посёлок, каких тысячи в нашей стране, населённый обыкновенными людьми. Не хочу никого оскорблять. Но и снисходительно облагораживать не собираюсь.

Учителям свойственен некий профессиональный идеализм, а, точнее, профессиональное лицемерие и даже профессиональная слепота. «Сначала любить, потом учить!» – гласил лозунг, висевший в учительской одной из нижегородских гимназий – той самой, где я проходил педпрактику на пятом курсе. (Пусть каждый поймёт этот лозунг в меру изощрённости собственной фантазии.)

Пожалуй, стоит отвлечься и немного рассказать об упомянутой гимназии, точнее, об одном из её 9-х классов. Этот класс дважды появлялся на одном из центральных телеканалов. Первый раз – в связи с уроками «чести и достоинства», или как там это у них называлось. Суть уроков состояла в разыгрывании сценок следующего содержания: мальчик напрашивается домой к девочке под разными предлогами, надеясь к ней поприставать – девочка же наоборот, придумывает отказы. «На улице дождь, пойдём к тебе домой?» «Не надо, я лучше тебе зонт вынесу, вернёшь, как только сможешь». Хорошие уроки, нужные. Правда, все они не стоят одной-единственной упаковки презервативов, предусмотрительно положенной в кармашек любимой дочке или сыну. Учиться пользоваться этой резиновой дрянью надо начинать с детства. Я вот постиг сию науку не сразу и с большим трудом.

Второй раз эти же ребята сняли отличный короткометражный фильм и победили на каком-то фестивале. Сюжет такой: в переполненный автобус заходит старушка, и единственный, кто уступает ей место – водитель. Автобус дальше не идёт. Просто, как всё гениальное.

Несколько первых в жизни уроков я провёл не в этом талантливом классе, а в параллельном, не менее способном. Уже тогда понял, что никогда в жизни не буду работать учителем. Не люблю профессии, так или иначе посягающие на самое дорогое – человеческую свободу. Учитель же только этим и занимается: принуждает детей заниматься тем, что им, если честно, совсем не нужно.

Сельские школьники далеки от городских гимназистов. Восьмиклассницу Машу Членопалову судят за кражу самогона. Юристы просят прислать её характеристику. Подсудимая пьянствует, наплевательски относится к занятиям в школе, с 11 лет спит с мужиками, о чём знает весь посёлок, включая младших школьников.

Вместо того чтобы написать в характеристике Членопаловой одну-единственную фразу – «Первая шалава на селе!» – завуч Надежда Евгеньевна берёт своё золотое перо и пускается в словесные излияния: «Очень способная девочка… отлично ладит с одноклассниками… проявляет интерес к занятиям…» Ничего не поделаешь – педагогическая фальшь. Ребёнок, будь он хоть трижды подонком, признаётся абсолютной ценностью. Хотя, возможно, что это и правильно. Не я придумал педагогическую систему и не мне её реформировать.

Вот Вы, дорогой мой студент (любого пола), занимающийся в педагогическом вузе и мечтающий о карьере учителя. Вы проштудировали всех Макаренков вместе с Песталоццами. Вы пришли на первый урок идеально подготовленным. Вы приветствуете своих ангелочков словами: дорогие дети, сегодня мы с вами отправимся в увлекательное путешествие… А один из этих ангелочков очень спокойно встаёт и очень спокойно говорит: ты у меня сосать будешь. Дословная цитата, кстати. Рассказал об этом случае одной романтичной девочке, собирающейся работать в школе. Сперва обалдела. Потом загрустила.

Что там писал Макаренко? Взять хама за загривок и садануть рожей об парту? Если даже он ничего подобного не писал, Вы, дорогой мой, сами, своей рукой это туда впишете. Рассуждать, каким терпеливым и целеустремлённым должен быть учитель, это одно, и совсем другое – молча вытирать плевки с собственного лица, пусть и в переносном смысле.

Беда в том, что учитель в принципе беззащитен перед детьми. Телесные наказания – дело подсудное. На «двойки» всем детям давно наплевать, тем более, что к концу четверти учитель сам будет своих двоечников вытягивать на тройки, чтобы себе же жизнь не испортить. Не успевает лоботряс – кто же в этом виноват, как не учитель? Не сумел заинтересовать. Вот и единственное спасение для педагога. Смог сделать так, чтобы дети полюбили его (именно его самого, внешность, характер, личность), а потом уже распространили любовь и на преподаваемый им предмет – имеешь успевающий благодарный класс. Не смог – сражайся, как умеешь. Всего-то и оружия у тебя, что никому не страшные «двойки», а также жалобы родителям учеников и директору школы, плюс собственные голосовые данные. Хотя и криками детишек не очень-то прошибёшь.

И главное: ребёнок неприкосновенен. Он тебя хоть обхаркает с головы до ног, ты должен молиться на своего мучителя, как это делает завуч Надежда Евгеньевна, весьма своеобразный человек. На мою жалобу, что ученица 6-го класса Наталья Изрыкалова отвратительно себя ведёт (залезает на уроках под парту и сидит там весь урок, орёт на весь класс, рисует картинки, вместо того, чтобы писать упражнения), завуч отвечает мне тихим вкрадчивым голоском:

– Наташа – девочка творческая, к ней нужен особый подход…