Он приготовил рыбу, ту, что поймал утром! Исключительно пачеговский рецепт. Запек с лимоном и специями на огне. На огне??? Ай, точно. Яхта прогулочная, тут и гриль есть.

Уселась быстренько на диванчик за стол. Стива напротив. А где вилки? Ну, чудик ты, дистэто. Я уже поднялась сбегать за приборами, но он остановил меня.

— Такую рыбу едят руками, принцесса. Что-то не так? Никогда не ела руками? Попробуй, понравится, — и, сняв фольгу со здоровенной туши рыбы, оттяпал кусок и отправил в рот, — Вкусно, кстати.

Я попробовала и…черт, недурно!

Ели со вкусом, молча и долго. Потом убрав посуду и вымыв руки, долго сидели на корме и болтали обо всем на свете. Хохотали и спорили до тех пор, пока Стива не взял в руки гитару.

— Спой мне, amado.

Отказать я ему не смогла.

— Что спеть? Есть пожелания? — он задумался, перебирая струны.

Играл он потрясающе. Ощущалось в его игре пачеговское, темпераментное и волнующее. Мне в голову пришла идея!

— Стива, ты сможешь наиграть мотив песни gitanos? Их языка я не знаю, только те слова, что есть в их песнях. Спою на общеимперском. Песня известная, «Не вечерняя…».

— Ты ее знаешь? — он удивился, — Я хорошо ее помню и она нравится мне… Давай, paloma, начинай.

Он заиграл так мастерски, что я просто не смогла его подвести. Встала с диванчика и подошла к борту яхты. За моей спиной сияло бескрайнее море, окрашенное в цвет багряно-золотого заката. Сумерки быстро переходили в ночь… Красиво и печально полилась песня gitanos.

Есть что-то томительно бескрайнее в песнях табора. Бесприютное и вольное. Очень простое, в словах и бесконечно сложное в мотиве.

Пела как никогда… Должно быть от того, что песня была для Стивы.

Последний перебор струн, голос мой затих…

Стива молчал и смотрел на меня ТАКИМИ глазами, что я занервничала и смутилась! Заметила только, что пурпурное пламя показалось на миг в его взоре и потухло.

Гитару он отложил, встал и подошел ко мне.

— Amado, ты… — не смог подобрать слов! — Спасибо. Знаешь, поздно уже и мне необходим отдых.

Он обнял меня за шею, притянул к себе и поцеловал в лоб. После этого резко развернулся и оставил меня одну.

Я не стану описывать, что стало со мной после прикосновения его губ, скажу лишь одно, я чудом удержалась от попытки схватить его за футболку и не отпускать.

Влюбилась и серьезно…. Помогите!!!

Я осталась на корме. Долго сидела на диванчике, поджав ноги под себя, и прямо таки всей кожей ощущала, что Стива у себя в штурвальной не спит, а бродит туда-сюда.

Вот как хотите, а он тоже ко мне неравнодушен! Так почему молчит? Почему не проявляет инициативу? Мне что- ли нужно первой??? А вот хрен тебе, господин майор! Я Алена Бессонова дель Торе-Пачего Лакри-Пяст! Тиби, в конце концов!

Сердилась я конкретно и уже собралась пойти к Кочерыжке и высказать ему свое фи, как раздался рык «ловца»! Я в момент выкинула всю свою злость за борт и ломанулась к Стиве.

Он сам бежал мне навстречу.

— Алена, ну ты в курсе… Переоденься, линзы не забудь. И не прячься. Ты- Нита и должна быть на борту. Пока я не дам знак, будь в каюте. Не бойся.

С тем мы разбежались в разные стороны. Я — выполнять приказ дистэто, он…а фиг его знает, куда.

Минут десять спустя, мы поравнялись с яхтой.

Голос Стивы.

— Приветствую!

— Хэлло, бразер! Куда идете? — западный акцент.

— Гудали, а вы?

— А мы в Шахри. В Гудали что-то стряслось. Там проверки поголовные. Каждую яхту обыскивают и даже под водой проверяют. Психи! Данов понагнали. Сканируют на предмет дара.

— В Бонхо и Джиру то же самое. Преступница какая-то. Бред!

— Бонхо? Это малая пристань, верно? Зарядиться там можно?

— Да, вполне приличные зарядники. Идите смело!

— Ну, будь, бразер! Попутного ветра!

— И тебе не хворать, чел!

Боже мой….Гудали! Даны! Что делать?

Я снова сбежал от Алены. Уже в который раз, теряя контроль и стараясь тупо не накинуться на нее. Только сегодня я готов был вопить ей в уши, что люблю.

Все хуже и хуже. Словно болезнь, прогресс-регресс. Я четко шел по спирали своей влюбленности ко дну. Или к Небу? Это как посмотреть…

Я понял, отчего шейхеныш потерял разум. Пела она, как ведьма! Сирена, чёртова! Вот кто меня за язык тянул? Зачем просил петь для меня? Дубина. Теперь сиди, Стива, и вой от тоски!