Укажем здесь еще на психическое проявление мужского полового инстинкта, половое хвастовство, развивающееся у мужчины как результат повышенного самолюбия в связи с его половою потенциею. Мы и здесь имеем дело, как видно, с пережитком животной наследственности, что мы можем наблюдать, по аналогии, у петуха, павлина и вообще живущих в полигамии и богато украшенных самцов. Здесь мы можем предположить некоторое сходство в источниках с ревностью, хотя и более невинного характера. Мужчина, в связи с этим чувством, не отличающийся своим высоким нравственным обликом (должен заметить, что только интеллектуально недоразвитые мужчины, лишенные эротического ума, особенно охотно проявляют свое чувство превосходства и деспотизм по отношению к женщине), гордится своими половыми подвигами и старается их даже раздувать. Большим успехом, однако, пользуется не неотесанный и некультурный хвастун, а тот, кто с деланым равнодушием говорит о своих необыкновенных похождениях, как будто не придавая им никакого значения. Женщины чрезвычайно неравнодушны к такого рода опытным в половых деяниях энергичным донжуанам, которые во всем остальном могли проявить себя с самой неинтересной стороны. Инстинкт подсказал им наличность слабости у женщины, подверженной действию гипноза, обаянию мужской внешности, мундира, усов, отчаянного поступка. Потеряв голову, женщина в таких случаях попадается на удочку, отдавшись какому-нибудь рыцарю сомнительной марки, отдавшись без всякого участия воли, рассудка, лишь в зависимости от достаточного количества у него соответствующей самоуверенности. Однако и мужчине приходится нередко считаться с дурными для него самого последствиями его полового хвастовства, толкающего его на путь эксцессов, значительно превосходящих его натуральную потребность. Является желание отличиться перед себе равными и даже перед лицом проституток, которые целиком поглощены одним только половым вздором. Мне вспоминается типичный в этом смысле случай во время моего пребывания в Париже, когда я кончал там курс наук.

В кругу молодого студенчества громкой известностью пользовался один удалый малый, благодаря его исключительной потенции. Мне об этом передавали, так как я его лично знал. В интересах ознакомления меня с нравами латинского квартала, вызвавшими во мне, между прочим, одно лишь чувство отвращения, меня повели в какой-то грязный кабачок, где собирались подонки проституции. Эти несчастные отличались от публичных женщин той особенностью, что каждая из них имела в своем распоряжении какого-нибудь студента, с которым сожительствовала в течение незначительного периода времени и с которым у нее создались известного рода приятельские отношения, не претендовавшие, конечно, на какую-нибудь чистоплотность. За столиками в этом кабачке самцы и самки говорили все время о самых непристойных вещах, причем половые органы и половое общение в этих беседах являлись все время доминирующими. Я был представлен одним из знакомых в качестве приятеля и соотечественника того самого героя, уехавшего недавно из Парижа, который успел себя так зарекомендовать своими половыми успехами. Одно лишь произнесение его имени сопровождалось таким шумом, как будто упомянуто было имя какого-нибудь крупного деятеля, причем в качестве знакомого этой известности я стал предметом специального уважения в окружающей среде. Мне все было чрезвычайно омерзительно, и, чтобы положить конец этому выражению восторга, я резко оборвал их, что вызвало замечание одной из женщин, производивших впечатление сравнительно большей интеллигентности: «Мужчины по своей глупости себе представляют, что мы интересуемся ими самими! Но нас интересуют лишь ваши деньги!» Этой, по крайней мере, нельзя было отказать в беспристрастии и откровенности.

Молодые люди, отличающиеся застенчивостью и более благородным образом мышления, благодаря такому половому хвастовству, а также в зависимости от их собственного полового влечения, увлекаются на путь проституции, причем побежденными оказываются в обыкновенных случаях их лучшие побуждения, голос разума и чувство нравственности. На помощь приходит также одурманивание алкоголем. Вот те пути, которые ведут к загрязнению половой жизни мужчины, и здесь следует искать основание социального вырождения общества.

Возбужденное состояние полового влечения мы называем эротизмом. Основываясь лишь на животной чувственности, без зависимости от нравственных и умственных интересов, он дает соответственные отражения и в душе, которые можно было бы назвать «порнографическим духом». Представления такого рода людей во всех своих формах сосредоточены лишь в сфере эротизма, непосредственно отражающегося на их чувствах и мышлении: какие угодно безразличные вещи вызывают в их мозгу представление о двусмысленных, преимущественно половых отношениях. В женщине они видят только способ для получения полового наслаждения, причем ее душа находит себе отражение в мозговых центрах такого сатира в качестве отвратительной и недостойной карикатуры, противной всякому нормальному и уважающему себя человеку. Благодаря мужскому эротизму с его грубыми чувственными проявлениями создалась целая серия женщин, соответствующих его идеалу, причем всякий жуир считает долгом признавать таких женщин представительницами вполне нормального типа, отказываясь видеть в них лишь болезненное порождение созданного им самим извращения. С высоты своего мужского величия он позволяет себе третировать такую женщину, не считаясь с тем, что ему лишь и обязана она своим образом мыслей и что современной женщине свойственно в половом отношении становиться такою, какого ее сделает мужчина. Такого рода порнографические субъекты наполняют свою жизнь исключительно думами и беседами на тему о совершении полового акта, его частоте и видоизменениях, тех или иных размерах и формах половых частей, об удовольствии, доставляемом при награждении рогами других мужчин, о склонности к уродливостям патологического свойства, о тонкости половых наслаждений. При этом создается какое-то особое стремление превзойти друг друга в этой области, обнаружить исключительную виртуозность, которая в этом смысле уступает лишь действительно пустоте и невежеству, проявляемым ими во всяких прочих областях. Эти разговоры считаются особенно излюбленными в среде вояжирующих торговых представителей и купцов, военных, студентов, которые посвящают им дни и ночи. Во время одной из моих поездок по Средиземному морю, продолжавшейся двое суток, я почти не мог вырваться из сферы окружавших меня со всех сторон исключительно такого рода разговоров. Здоровое представление об истинной любви и естественных благородных свойствах женской души в подавляющем большинстве случаев совершенно чуждо многим мужчинам благодаря системе проституции, жизни на содержании и вообще современному вырождению, ютящемуся под прикрытием христианской культуры и моногамии. И этот порнографический образ мыслей составляет отличительный признак мужчин этой распутной среды, не только «наполняющей города», но и успешно, к несчастью, охватывающей и деревню. Такие мужчины знают лишь карикатуру на женщину. Я неоднократно выслушивал признания многих из них, что представление о любви и женщине, в лучшем значении этого слова, казалось им невозможным без связи с религиозным поучением. Из этих мужчин можно выбрать еще таких, которые в порочной, но еще не окончательно испорченной душе своей сохранили иные отношения к своей родной матери и к сестре. Но на последних они смотрят как на существа не от мира сего, как на полубожества, не встречающиеся больше на земном пространстве. И не могут они обнять своим умом того обстоятельства, что своим взглядом на вещи они прежде всего затаптывают в грязь и своих близких вместе с остальными женщинами, считаясь с той порнографической оценкой и тем пессимизмом, которыми у них сопровождается представление о женщине. Такие воззрения всего чаще обращали мое внимание во Франции.

Более благородные круги общества найдут, пожалуй, представленную мною картину пристрастной, так как порядочным и чистым натурам свойственно в этом случае вести себя, как страус: они с чувством презрения отворачивают голову от порнографической грязи, стараясь инстинктивно обойти ее. Но это нисколько не устраивает дела, ибо факты продолжают оставаться лишь фактами. Мы должны только считаться с тем обстоятельством, что половое влечение ни в каком случае не может быть отождествляемо с пороком, точно так же, как и половое равнодушие вовсе не совпадает с добродетелью. Необходима, однако, большая сила воли для умения противостоять, при чувственном предрасположении, всем соблазнам, посягающим со всех сторон на нашу чувственность, – неудивительно поэтому, что много мужчин, по натуре своей вполне хороших, падает в результате жертвой. Что касается холодных натур, то они в этом смысле чувствуют себя значительно лучше: они даже склонны окружать себя ореолом добропорядочности, не затрудняясь в сиянии ее лучей скрывать свойственные им иные недостатки и слабости.

Человеческая душа обладает лицемерием, как свойством, глубоко засевшим в самых недрах ее. Уверения человека в том, что ему никогда не приходилось лицемерить, безусловно лживы, в такой же мере, как и желание утверждать, что он никогда не лгал. Но в половой сфере роль лицемерия является исключительной. Правда, никакая иная область не представляет столько раздолья для лжи. Известно, с каким легким сердцем обманывают и морочат своих жен такие мужья, которые во всех иных случаях жизни представляют собой образцы честности и порядочности. Лицемерие в любви столь обычно, что о нем можно и не распространяться. Однако и здесь исключается излишняя требовательность, так как возможно считаться с некоторыми смягчающими обстоятельствами.

Во-первых, должно быть принято во внимание воспламеняющееся эротическое чувство, действующее ослепляюще на человека, в этот момент готового верить в свои клятвы и уверения в вечной любви и преданности, которые он расточает предмету своего увлечения, нередко видя в действительности в последнем те неземные достоинства, которые ему щедро приписывает. Половое возбуждение обусловливает ряд иллюзий, которые мерещатся двум обольщенным друг другом существам под влиянием экстаза, но, может быть, уже на другой день эти существа будут с той же энергией осыпать друг друга бранью. Не знакомый с этими противоположностями с трудом поверит в возможность их. Но наше утверждение найдет себе поддержку в лице судебного деятеля и всякого человека, знакомившегося с такими судебными процессами, которые явились следствием прекращения любовной связи или расстройства помолвки, и читающего письма сторон в различные периоды возникновения, продолжения и ликвидации любви. Письма влюбленных говорят о взаимном боготворении, о вечной верности и любви, причем они невероятнейшим образом обманывают, очевидно, искренно, друг друга, не стесняясь в самых неумеренных выражениях. Но вот другие письма, написанные ими же, быть может, спустя несколько дней, – и вы с изумлением останавливаетесь перед бранью и низкой клеветой, удивляясь столь быстро наступившему отрезвлению, успевшему дать пламенной страсти и всем вызванным ею представлениям совершенно противоположное направление. Благодаря повторяемости такого рода явлений представляется возможным быстро признать в них психологический закон любовной иллюзии с сопровождающей ее обратной реакцией.

Во-вторых, лицемерию свойственна и своя хорошая сторона. По выражению одного мыслителя, «лицемерие представляет собою уступку добродетели со стороны порока». В неприкрытом виде человеческие мысли отличаются нередко такой пошлостью и неприглядностью, что им может только принести пользу некоторая прикрашенность, и лицемерие, поскольку оно продиктовано стыдливостью или доброжелательством, может быть, и заслуживает того восхваления, которое находим мы у Марка Твена в его сатире «Об упадке искусства лжи».