Дэвид Милнер, нейропсихолог из Сент-Эндрюсского университета в Файфе, Шотландия, так торопился добраться до больницы, чтобы обследовать свою новую пациентку, что чуть не забыл взять с собой заметки с описанием ее состояния. Вернувшись домой, он схватил папку с историей болезни Дайен Флетчер и снова выскочил под проливной дождь. История Дайен была простой, но трагической. Недавно она переехала в Северную Италию, где работала коммерческим переводчиком. Вместе с мужем они сняли прекрасную квартиру недалеко от средневекового центра города, не менее роскошную, чем их постоянный дом в Канаде, – со свежевыкрашенными стенами, новой кухонной техникой и отремонтированной ванной комнатой. Увы, их счастье длилось недолго. Однажды утром, когда Дайен пошла в душ, у нее не возникло и тени подозрений, что бойлер смонтирован неправильно. Когда пропан вспыхнул и две конфорки накалились докрасна, нагревая воду, в маленькой ванной стал скапливаться угарный газ. Не домыв волосы, Дайен потеряла сознание и рухнула на кафельный пол. Ее лицо стало ярко-розовым от необратимого связывания монооксида углерода с гемоглобином в крови. Она пролежала на полу минут двадцать, пока в ванную не зашел ее муж. Если бы не он, Дайен бы умерла в течение часа. Хотя она выжила и быстро пошла на поправку, близкие вскоре поняли, что часть ее исчезла навсегда, вместе с атрофированной тканью головного мозга.

Когда Дайен вышла из комы, оказалось, что она ослепла. Через пару дней она могла распознавать цвета и текстуры, но не формы предметов и лица – включая лицо мужа или собственное отражение в карманном зеркальце. В то же время она не испытывала сложностей с распознаванием людей по голосам и с легкостью могла назвать предмет, который клали ей в руки.

Доктор Милнер, питавший давний интерес к проблемам со зрением после инсультов и других повреждений головного мозга, охотно согласился осмотреть больную. Ему сказали, что Дайен приехала в Шотландию, где живут ее родители, в надежде найти врача, который мог бы ей помочь. Едва доктор Милнер приступил к своим обычным тестам, стало очевидно, что Дайен была слепа во всех традиционных смыслах этого слова. Она не могла прочесть самые большие буквы на оптометрической таблице и даже определить, сколько пальцев – два или три – он ей показывал.

В какой-то момент доктор Милнер взял карандаш.

– Что это? – спросил он.

Дайен, как обычно, немного подумала, а потом сделала нечто неожиданное.

– Позвольте мне взглянуть, – сказала она и, протянув руку, выдернула карандаш из его пальцев.

Доктор Милнер был ошеломлен – не столько ее способностью идентифицировать предмет на ощупь, сколько ловкостью, с которой она его схватила. Когда Дайен потянулась за карандашом, ее пальцы устремились в нужном направлении, проворно схватили его и положили на колени. Вы бы никогда не подумали, что эта женщина слепая. Казалось, кто-то другой – бессознательный зомби внутри – руководил ее действиями. (Когда я говорю «зомби», я имею в виду совершенно несознательное существо, которое тем не менее никогда не спит. Оно всегда настороже и способно выполнять сложные движения, подобно жутким созданиям в культовом фильме «Ночь живых мертвецов».)

Заинтригованный, доктор Милнер решил провести ряд экспериментов.

Он показал Дайен прямую линию и спросил:

– Эта линия вертикальная, горизонтальная или наклонная?

– Я не знаю, – ответила она.

Тогда он показал ей вертикальную щель (на самом деле это был почтовый ящик с прорезью для писем) и попросил описать ее ориентацию. Дайен снова сказала:

– Я не знаю.

Доктор вручил ей конверт и велел просунуть его в щель.

– О, я не могу этого сделать, – покачала головой женщина.

– И все-таки попробуйте! Притворитесь, что вы отправляете письмо.

Дайен колебалась.

– Ну же, попробуйте, – настаивал доктор Милнер.

Дайен взяла письмо и поднесла его к щели, повернув руку таким образом, чтобы ориентация письма совпала с ориентацией прорези. Еще одно уверенное движение – и Дайен просунула письмо в щель. А ведь она даже не могла сказать, вертикальная она, горизонтальная или наклонная! Дайен выполнила инструкцию без какого-либо сознательного понимания, как будто тот самый зомби снова взял дело в свои руки и без труда отправил письмо за нее [37] .

Действия Дайен вызывают изумление, потому что обычно мы думаем о зрении как об одиночном процессе. Когда абсолютно слепой человек протягивает руку, берет письмо, поворачивает его и просовывает в отверстие, которое он не «видит», это кажется нам проявлением почти паранормальных способностей. Но все совсем не так.

Чтобы понять, что переживает Дайен, мы должны отказаться от всех общепринятых представлений о том, что такое зрение. Прочитав следующие несколько страниц, вы обнаружите, что восприятие гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Как и большинство людей, вы, вероятно, принимаете зрение как нечто само собой разумеющееся. Вы просыпаетесь утром, открываете глаза и – вуаля! – оно здесь, в полном вашем распоряжении. Мы видим без всяких усилий, автоматически, а потому не понимаем, что зрение – невероятно сложный и вместе с тем в высшей степени загадочный процесс. Подумайте о том, что происходит каждый раз, когда вы куда-нибудь смотрите. Как отметил мой коллега Ричард Грегори, все, что у вас есть, – два крошечных перевернутых двумерных изображения внутри ваших глазных яблок, однако воспринимаете вы единый панорамный трехмерный мир. Как же происходит эта чудесная трансформация? [38]

Многие люди ошибочно полагают, будто зрение – сканирование некой внутренней картинки. Например, недавно я был на вечеринке, и один молодой человек спросил меня, чем я зарабатываю на жизнь. Когда я сказал ему, что интересуюсь тем, как люди видят вещи – и какую роль играет в восприятии наш мозг, – он нахмурился.

– А что там изучать?

– Ну, – сказал я, – что, по-вашему, происходит в мозге, когда вы смотрите на предмет?

Он посмотрел на бокал шампанского, который держал в руке.