– Ты, Ник, идя сзади меня, увидев, что на нас совершается самое настоящее вооруженное нападение, а главное, что «Корян» собирается продолжить стрельбу, моментально извлек из кобуры табельное оружие и, одним метким выстрелом, положил конец его гнусным намереньям. Поверь, за такие действия тебе еще медаль будут вручать. Почему же он повел себя подобным-вот образом, и как умудрился остаться вооруженным рядом с оперативным сотрудником нарка-контроля, мы никогда не узнаем, потому что он никому уже ничего не расскажет.

– Нет. Я не согласен, - зло прищурив глаза, запротестовал новобранец, - это какая-то очередная «подстава». Я на это не подпишусь. Сами «рулите» свою сплошную «херню», раз она вам так нравится.

– Вот значит ты как?
– усмехнулся Роман, понимая, что нахрапом этого «юнца» взять не получилось, - Твой напарник попадает в беду, а ты и помочь ему не готов? Как же ты дальше работать-то собираешься? Совесть не загрызет?

– Я переведусь, - парировал Бирюков, - но сначала сдам вас – по полной программе.

Тут вмешался молчавший до этого Миша Рожнов, предоставив сослуживцам самим разобраться в этой ставшей сложной для них ситуации:

– А чего ты, Рома, с ним церемонишься? Давай немного переиграем. Получится, что Паша сделал не один выстрел, а два. Новичок, в силу своей неопытности, замешкался с извлечением пистолета и «словил» меткую пулю. Ты же, поскольку, он все-таки успел достать то, чем стреляет, перехватил его у него и смог умело застрелить этого отъявленного «мерзавца». Тогда медаль достается тебе, а не твоему несговорчивому – толи напарнику, толи подставному лицу.

В этот момент Бирюков, видя, что ситуация осложнилась до критического предела, схватил со стола свой «Макаров» и наставил его на двух заговорщиков.

– Не сомневайтесь, - жестко проговорил он, распаляясь все больше - первый, кто направит на меня свою «пушку», ляжет рядом с этим любителем «наркоты».

– Нет, нет, нет, - энергично запротестовал Киров, разводя в стороны руки, - никто здесь больше никого не убьет. Просто давайте взвесим все наши шансы. Во-первых: «барыга» убит из «ствола» «молодого», тут не поспоришь: свое оружие передавать кому бы тони-было строго-настрого воспрещается. Так-что стрелял Бирюков, ничего тут другого не будет. Во-вторых: нас с тобой, Миша, двое, а он абсолютно один, и пусть он говорит, что захочет, все равно правда будет за нами, а его обвинят в лжесвидетельстве. Все ведь просто. Таким образом, Ник, пока не наделал глупостей, опусти свою «пушку» и, как следует, поразмысли: стоит ли еще «ломать дров» в этой итак не простой ситуации?

В словах старшего оперуполномоченного была доля истины, и новобранец, задумавшись, опустил вниз свое табельное оружие. Представитель нарка-контроля, воспользовавшись этой небольшою заминкой, направился к выходу, рассудительно пояснив:

– Вы тут пока разбирайтесь, а я отправлюсь припрячу «товар». Не хотелось бы, чтобы к приезду следственной группы, он все еще находился бы здесь, в этом самом ненадежном на свете месте. Очень бы не хотелось, чтобы все наши усилия оказались напрасны.

Оставшись наедине, Киров сел на диван, раскинув в стороны руки, и положив их сверху на спинку. Кивком головы, предложив сесть и напарнику, он, глядя ему прямо в глаза, занудно спросил:

– Так что ты выберешь, Ник – медаль, в придачу с преданным другом, либо же просто тюрьму без друзей и родных?

Бирюков ничего не отвечал, с выражением явной ярости поглядывая в сторону этого беспринципного человека.

– Ты можешь мне не поверить, - Роман снова завел прерванный разговор, - но я тебя понимаю совершенно прекрасно. Когда-то и я был таким же, как ты – хотел быть абсолютно честным и побороть всю преступность. Однако со временем стал понимать, что такие качества как: честь, искренность, порядочность, нравственность, объективность и справедливость, на самом деле, «на хер», никому не нужны. И тогда я стал определенно задумываться: а кому вообще нужно то, что я делаю? В этом мире каждый думает только о своей собственной заднице, и чужие проблемы никого – совершенно никого – не интересуют. Вот тебе яркий пример: твой напарник попадает в беду, и никакое руководство, никакая, напрочь прогнившая в своей основе система, не станет, в данной ситуации, ему помогать. Есть только ты – единственный человек, на которого он может понадеяться и положиться, но вместо того, чтобы прикрыть спину своему преданному товарищу, напротив, намерен его «утопить». Как ты жить после этого думаешь? Мы убили врага – это нормально, но если дойдет до того, что мы сами начнем грызть глотки друг другу, тогда, поверь, в мире начнется огромный неуправляемый хаос. Власть должна оставаться сильной всегда, чтобы ее боялись и уважали. Вот тебе, к примеру, вопрос: почему ты думаешь преступность до сих пор не вышла из-под контроля?

– Не знаю, - машинально отвечал Бирюков.

– Да только лишь потому, что все более или менее значимые преступники знают, что в исключительных случаях, когда они слишком уж зарываются, с ними может случиться вот-точно такая же печально-неожиданная история. Ты спросишь: а почему не разобраться подобным же образом, напрямую, с «Ашером»? Что ж, я тебе совершенно откровенно отвечу: он руководит сплоченной организованной группой, практически мафией, а на таких у нас, к моему величайшему сожалению, пока еще руки не доросли. И если бы судья не повернула все в другую отстоящую от законодательства сторону и не отпустила его «отмороженного» сынка, «хрен» бы я ему чего стал платить, потому что, был бы прав – совершенно. А сейчас, получается, что я, вроде как бы не прав: невиновного задержал и избил. А у них за такие «косяки» принято жизнью платить, ну или большими деньгами. Поэтому и приходится суетиться. Не хочется, знаешь ли, умирать только за то, что ты хорошо делал свою работу. Однако, можешь даже не сомневаться, придет и на их улицу печаль и унынье.

Киров, в силу своей должности, и накопленного жизнью опыта, приобретенного за долгие годы службы, являлся неплохим психологом и, говоря с Никитой, заметил, что смог посеять в его голове необходимые ему, как воздух, сомнения. На самом деле, ему уже давно было «наплевать» «на любого и каждого». Романа интересовало только достижение поставленных им перед собой целей, однако не смотря ни на что, с помощью красивых слов и убедительных спокойных речей, он, в принципе, мог легко склонить на свою сторону любых неопытных еще в этой жизни людей. Видя, что напарник вроде, как бы и «сдался», он, чтобы закрепить достигнутый им успех, закончил свой монолог всегда считавшейся за эффективную фразой: