– Говорите, - печально ответила девушка, находившаяся словно в каком-то состоянии невесомой прострации, - мне все равно спешить некуда.

– Ваш супруг – Роман Сергеевич, не сказать, что был абсолютно примерным сотрудником. Конечно же за ним водились и темные делишки, и превышения служебных полномочий, да и злоупотребление ими тоже. Про многие из них мы догадывались, но старались, в большей своей части, просто не замечать, ведь, в сущности, оперативник он был неплохой и беззаветно подходил к общему делу, направленному на борьбу с преступными элементами. Скольких опаснейших преступников удалось ликвидировать с его помощью. Вот и в этом нелегком деле снова не обошлось без его прямого участия. Вас лично мы разумеется тоже не забудем и не оставим без должного Вам внимания. Ведь если бы не ваше смелое, я бы даже сказал, героически-отчаянное поведение, мы, вполне, опять могли упустить этого безжалостного маньяка.

– Какая теперь разница: мужа мне этим не воскресишь, - перебила говорившего Кирова, - да, и что я такого особого сделала? Я просто спешила на помощь своему любимому мужу и, кроме того, спасала и жизнь свою тоже, ведь это «исчадие ада» сначала хотело убить меня, только у него не получилось по вполне объективным причинам, но оно вполне могло бы вернуться и закончить свое грязное дело. Жить же в постоянном страхе перед грядущей опасностью – такая постыдная перспектива меня уж точно никак не прельщает. Так-что здесь, никакой моей особой заслуги вовсе и нет. Думаю, на моем месте, так поступил бы каждый.

– Не скажите, - запротестовал Кравцов, - можете не сомневаться, что если бы не Ваше самое непосредственно-активнейшее участие, то преступнику удалось бы, в очередной раз, успешным образом скрыться. В его машине мы нашли сумку, с огромной партией «Кокаина», по минимальной нашей оценке, стоимостью не менее двух миллионов долларов. Как Вы понимаете, с такими деньгами смело можно бежать за границу.

– Только не в этот раз, - зло усмехнулась бывшая детдомовская воспитанница, «блеснув» смело глазами, и скривив гримасу отчаянной ненависти.

На некоторое время она замолчала, «погрузившись в себя» от «давившего душу» горя. Она совсем не обращала внимания на «пламенные» речи руководителя, что ее муж и она достойны награды и, что, разумеется, все хлопоты, связанные с похоронами возьмет на себя Министерство. Когда же подполковник закончил свои торжественные тирады, она словно очнувшись от долгого сна меланхолично спросила:

– Так может Вы мне все-таки объясните, как смогла в Ваши ряды затесаться эта мерзкая личность?

– Конечно, - согласился Виктор Иванович, - я и сам уже хотел переходить к этому непростому вопросу. Как нам удалось выяснить: Бирюков является выходцем из Нижнего Новгорода. В детстве он получил сильную психологическую травму от матери-алкоголички. Она считала его виноватым во всех своих семейных несчастьях, а главное в том, что от нее ушел муж-подонок. Она страшно издевалась над маленьким мальчиком и заставила, даже, фамилию взять свою, а не отца, как, собственно говоря, везде принято.

Тут подполковник прервался и за него продолжил профессор:

– Его мать умерла, когда ему исполнилось только семнадцать. Освободившись от ее тирании, за свое загубленное детство он решил съездить и наказать виновника, которым непременно считал своего непутевого горе-родителя. Свои планы парень осуществил, зверски расправившись со всей его новой семьей. У родителя же он вырезал сердце и поместил его в спиртовой раствор в стеклянную емкость, сбоку которой значилась надпись: «Папа». Уже тогда он понял, что преодолевать свой страх и природную застенчивость, ему помогает страшная тыквенная маска, за которой он, как бы, прятался от окружающих. Поэтому, одевая ее, он погружался совершенно в другой мир, где он был безжалостным, беспощадным не имеющем состраданий жестоким убийцей.

– Именно по причине наличия у отца и сына различных фамилий, - прервал психолога полицейский, - тогда и возникла проблема с розыском этого преступника, и Бирюков на причастность не отрабатывался. Он же, по исполнении восемнадцатилетнего возраста, благополучно скрылся в Российскую армию, где проходил срочную службу. Отслужив положенный срок в воздушно-десантных войсках, он остался там еще на год сверхсрочной контрактной службы, получая навыки выносливости и владения боевыми приемами.

– Наверное именно поэтому его и не удавалось быстро вырубить, или хотя бы заставить начать отступать, когда я била его всем, что попадалось мне только под руку, - вставила свое замечанье Ирина.

– Не только, - опять «включился» в беседу Семенов, - все люди, страдающие подобными психическими расстройствами, в момент наступления «кризиса», или по попросту погружаясь в некий транс своего определенного мира, становятся менее уязвимы, и намного терпимее ко всевозможным внешним воздействиям. В обычной же жизни, они ведут себя, как совершенно нормальные люди и вычислить такого больного достаточно сложно. Именно поэтому, после оставления воинской службы, он был принят в полицию, где при проверках смог легко пройти всевозможные тесты, не вызвав никаких подозрений.

Тут ученый муж прервался в рассказе, и за него продолжил Кравцов:

– Напрашивается вопрос: как он попал в город Москву? Ответ достаточно простой и обычный. Когда он служил еще в армии, кто-то ему подсказал, что он является единственным наследником своего покойного бати и будет большим простаком, если позволит перейти его имуществу в ведение государства. Именно по этой причине, он и поселился в доме убитого им же родителя. Тогда и появилась его первая жертва. Он специально выбирал полных женщин, внешне похожих на его бессердечную мать. Расправляясь жестоко с ними, он, как бы, мстил ей подобным образом. Страшно уродуя тела, Бирюков, словно бы рисовал некий рисунок, передавая своей родительнице определенное понятное только ему закодированное послание. Затем была вторая смерть, потом третья и дальше.