________________

Двадцать шестого дня Смирения Рагнер и его гости взошли на галеру, любезно предоставленную королем Ладикэ, и, уже нигде не задерживаясь надолго, к сорок первому дню Смирения прибыли в Калли: миновали Сиренгидию и все города Орензы, раскинувшиеся по берегам полноводной реки Лани. Галера эта была длинна, быстра, имела два косых паруса, места для гребцов под верхней палубой, на носу – надстройку с тремя пушками, на корме – надстройку с тремя удобными спальными каютами и одной парадной залой. Были в каютах и балкончики, и отдельные уборные, и застекленные окна, и даже печки. Словом, путешествие удалось удивительно приятным.

Реонданн, «Водные ворота Орензы», восстанавливали, как Рагнер и говорил. Более это место ничуть не напоминало выжженные развалины – возводили новые городские стены, крепости, портовые пристани; скоро временные жилища строителей сменят добротные дома, заработают рынки и храмы. В Бренноданне Рагнер передал послание для короля Эллы, думая обсудить его на обратном пути – если он договорится со своим главным врагом, имевшим личную обиду, с герцогом Альдрианом Лиисемским, то будет проще договориться и с королем Эллой VIII. А там и Ивар к ним присоединится – все вместе они поставят наглых аттардиев на место, все вместе изгонят санделианцев. Против аттардийского единорога и санделианского слона выступят бронтаянский медведь, лодэтский водоворот, ладикэйский дуб, орензская звезда и сокол Лиисема. Наверняка к этому странному войску присоединятся орлы Лодвара, горы Нибордажда, черный волк Дертаи, акула Ламноры и сольтельский щит Нибсении. Еще Рагнер воевал за Лаарснорсдажд и за герцогов Верхней и Нижней Подений – может и их удастся примирить с соседями да объединить? А род Альдриана Лиисемского происходил из вождей Антолы…

Калли славился в Орензе как красивый городок у водопадов и двух горных озер, но и туда путешественники не поднялись – направились по горному ущелью к долине до крепости Тронт, оттуда – в Нонанданн. У него торговая дорога разветвлялась на две: на юг, к Элладанну, и на запад – к Лувеанским горам, затем к Мартинданну, а кроме того – к деревне Нола у самой границы двух герцогств, Лиисема и Мартинзы, к «свинячьему имению».

На исходе шестого дня Нестяжания, на исходе дня рождения Маргариты, она обняла своего дядюшку Жоля, подруженьку Беати и братьев, Синоли и Филиппа. Путь занял всего ничего: сорок один неполный день.

«Свинячье имение» преобразилось. Как Жоль Ботно и обещал, он «насотворивал чудесов»: залатали крышу, укрепили забор, отскоблили доски, побелили стены, заменили ставни; плющ живописно потянулся к крыше, виноградная лоза обняла решетчатые шпалеры у окон первого этажа… Более это место не напоминало убогие, разваливающиеся постройки, но навевало мысль об уединенном островке, созданном для тихой семейной жизни. Вид поутру из окон, на зеленые холмы и синие, дымные горы, невольно заставил влюбиться в этот край. Еще оказалось, что прежний владелец имения задумывал деревянный дом как временное жилище, а немного выше, уже среди леса, заложил фундамент для замка, там же посадил фруктовый сад – и деревья как раз начали плодоносить: яблони, сливы, груши, вишни, персики, миндаль, инжир, гранат и любимый Маргаритой тутовник! В лесу еще притаились заросли малины, крыжовника, земляничные и цветочные полянки; у деревни выращивали виноград. По осени делали вино, его же продавали по весне.

Единственное, что заставило Маргариту плакать – ее любимица, пегая и голубоглазая Звездочка, умерла зимой. Дед Гибих тоже почил в вечности – через триаду и три дня после кобылы – встал из-за стола, да и рухнул замертво.

– Им на старостях лет всё ж таки свезло, – успокаивал Маргариту дядя Жоль. – Не всем людям так свезти могёт, дочка…

Старший брат Синоли ничуть не изменился – приятный лицом, веселый, русоволосый и уже загорелый. Беати, хоть видно этого еще не было, ждала второго ребенка. Сказала, что сразу понесла, как две восьмиды назад перестала кормить грудью. Их дочке, маленькой Жоли – темноволосой и белокожей (не смугленькой, как Беати), восьмиду назад исполнился год. Красавица-Жоли уже ходила, болтала, всё подряд кушала, всё деловито трогала. Беати привязывала ее к себе за руку, как собачку на поводке, либо к чему-то в доме – иначе невозможно было уследить за этой бойкой девчушкой: то она спокойно играла в уголке, то в следующее мгновение лезла в окно, увидав птичку. Маргарита подумала, что это умно, конечно, но она сама Ангелику ни за что не будет привязывать.

Младший брат Филипп вытянулся – в свои двенадцать стал одного роста с Маргаритой, еще он излишне поправился, уплетая всю зиму варенье без меры; верхом на лошади скакать не научился, как и плавать. Рагнер, осмотрев его, осуждающе покачал головой. Четыре борзые собаки Ортлиба Совиннака освоились в имении, белоснежная Альба дала себя погладить, хозяином же признала Лорко – ела у его ног, ластилась к нему одному, слушалась его команд. В гостиной висели портреты стройного Ортлиба Совиннака и его первой супруги – точь-в-точь Енриити. А между портретами стоял аляповатый замок-часы с розовой принцессой. Чудной дамский шкафчик, напоминавший толстую разносчицу, утром перебрался в спальню Рагнера и Маргариты (Лорко боялся его головы). Ну а дядя Жоль выглядел счастливым, остался толстым и добрым, бородку вновь отпустил – теперь она росла седоватой, клок волос на лысине он прятал под неизменный синий колпак, колдовал в кухне, как и прежде, маринуя фрукты и засахаривая в меду овощи. Рагнер высоко оценил его затеи: и чесночные яблоки пришлись ему по вкусу, и приторно-сладкий уксус с хреном, и пастилки из одуванчиков.

Маргарита показала родным свою «восьмидесяти шестидневную Ангелику» (она уже ножки поднимает и хватает за нос!). Все ей восхитились – младшая герцогиня Раннор такая очаровательно-кроткая крошка! «Крошка» же, насмотревшись на родню, проголодалась и разоралась на все Лувеанские горы!

________________

В Элладанн Лорко, Енриити и Рагнер собрались к Меркуриалию. Филипп упросил взять его с собой. Так, отдохнув шесть дней с дороги, бегло осмотрев окрестности и «замок в лесу», тринадцатого дня Нестяжания, они вчетвером (и в сопровождении десятка охранителей) покинули имение. Маргарита, Ангелика, Тасита и ее годовалая Нёяна остались их ждать вместе с дядей Жолем, Синоли, Беати, Жоли и еще десятью охранителями. Тогда-то Маргарита захотела получше обозреть деревню, найти дом Иама Махнгафасса, своего первого мужа, и увидеть, что бы ее ждало – чего она так страшилась и от чего ее миловало провидение.

Угодья баронства Нолаонт включали в себя часть леса и горной реки, зеленый холм, на вершине какого встал господский дом, виноградник и деревню Нола пятьдесят один двор. В ней обитателей насчитывалось триста двадцать семь землеробов. Еще там наличествовало девять домов свободных землеробов. Стадо свиней, коричневых, щетинистых хрюшек, расплодилось при дядюшке Жоле до более чем семидесяти пятачков. Паслись они день в лесу, на огороженном участке, и с закатом юноша-свинопас загонял их в хлев. Раньше эту работу делал Иам.