Шрифт:
Надо будет потом прослушать эту запись – доказательство того, что я вступил в близкий контакт с Чейзом Эмброзом и остался в живых.
Глава пятая
Чейз Эмброз
При виде любой маленькой девочки я невольно обращаюсь мыслью к той светловолосой, в синем платьице с кружевами, которую сохранила моя память.
Почему так происходит, я не знаю. Но когда у тебя есть одно-единственное воспоминание, наверное, естественно все время к нему возвращаться. Понять бы только, откуда это воспоминание взялось.
Девочка в синем платьице снова приходит мне на ум на детской площадке, когда я наблюдаю за маленькой гимнасткой, перехватывающей ручками перекладины горизонтальной лестницы.
Сегодня я первый раз вышел без перевязи. Я носил ее больше месяца или, можно сказать, целую вечность, так как ничего, что было до падения, я не помню. Я иду и радуюсь, что плечо больше не стянуто тугой повязкой. Я чувствую себя хорошо, точнее, нормально – этого мне очень не хватало все две недели занятий. Не назовешь же нормальной ситуацию, когда ты чужаком ходишь по незнакомому месту, притом что все вокруг тебя знают.
Тут я понимаю, что девочка на детской площадке – это моя сводная сестра Элен. Она так и пышет энергией: с замечательной ловкостью пробирается по туннелям, съезжает с горок и тут же обратно на них забирается. Ей не хватает осмотрительности, особенно на высоте. Она, видимо, еще слишком мала и не понимает, что членам нашей семьи свойственно падать на голову.
Стоит мне об этом подумать, как Элен теряет равновесие и падает с самого верху извилистой горки. Я подлетаю одним прыжком, ловлю ее и начинаю раскачивать в воздухе, как будто так и надо и это у нас такая игра. Она визжит от восторга и расставляет в стороны руки, как крылья, а я подыгрываю, изображая звук самолетных двигателей.
Элен счастлива. Я тем более: травмированное плечо совсем не болит и отлично работает. Нам обоим весело.
Но тут девочка замечает, что в воздухе ее кружит не мама.
– Мамочка! – верещит она на весь парк.
– Не бойся, Элен! Я здесь! А это Чейз, твой брат!
– Хочу вниз! – Она раскраснелась и громко плачет.
Я ставлю ее на землю. Она опрометью бросается к Корин, которая несется ей навстречу.
Только этого мне не хватало. Отношения с новой отцовской женой у меня и без того непростые, а теперь она решит, что вдобавок ко всему я терроризирую ее маленькую дочь.
– Простите, – смущенно мямлю я. – Я не хотел ее напугать.
– Я все видела. Спасибо, что не дал ей упасть.
Она говорит приятные, в принципе, слова. Но слышали бы вы, как она их произносит – слишком вежливо и чрезвычайно сухо. Как будто я ей не пасынок, а не пойми кто.
Элен уткнулась лицом матери в живот и отказывается поворачиваться ко мне.
– Кажется, я ей не очень нравлюсь.
– Она тебя побаивается, – уже мягче говорит Корин.
– Побаивается меня?
Что такого я мог натворить, чтобы от меня в страхе шарахалась четырехлетняя сестренка?
Додумать эту мысль мне не дает громкий автомобильный гудок. Рядом с нами тормозит фургон с надписью «Эмброз электрик» на борту.
Водительское окно опускается, из него высовывается отец.
– Корин, к половине шестого разжигай гриль! Я привезу стейки. Таких громадных ты в жизни не видела. – Потом он видит меня. – Чемпион, а ты что здесь делаешь? Почему не на тренировке?
– Ты забыл, что сказал врач?
– Но рука-то прошла.
– Прошла. – Я постукиваю себя пальцами по голове. – А про сотрясение забыл?
Отцу явно неприятно это слышать.
– Этим твоим врачам дай волю, они тебя на всю жизнь в пленку с пузыриками упакуют. Слушай, может, на ужин зайдешь? Накормлю тебя первоклассным стейком. На кроличьем корме, которым пичкает тебя мамаша, физическую форму не восстановишь.
– Спасибо. Как-нибудь в другой раз, – отвечаю я, а потом говорю, чуть помявшись: – Я видел твою чемпионскую фотографию, у директора в кабинете. Я не знал. В смысле, когда-то, наверно, знал, но после…
Отец довольно смеется.
– Знаешь, Чемпион, спортсменов на свете полно. Но настоящие чудеса по плечу только некоторым. Например, нам, Эмброзам. Так что не дай мамаше превратить тебя в изнеженного слюнтяя вроде твоего брата.
С этими словами он жмет на газ, фургон отъезжает, на прощание стреляя глушителем.
– Пока, папочка! – кричит Элен.
– Пока, Элен! – отзываюсь я вместо него.
Мы встречаемся с ней взглядами, и она отводит глаза.
Я, безусловно, школьная знаменитость. Остается понять, какого рода слава меня окружает – добрая или дурная.