И наконец наступил сорок первый день Целомудрия, долгожданный для Маргариты, – ночью она собиралась на свой первый Дианаалий, негласное празднество невест, случающееся в полнолуние месяца Дианы: в эту ночь они гадали на женихов, поскольку богиня древних Диана была девой и охотницей, а желаннее добычи, чем хороший муж, не могло и существовать для свободной дамы. Экклесия клеймила эти ночные посиделки «ведьмовскими оргиями», но порочные от природы женщины священников упорно не слушали, да и Маргарита не намеревалась. Вот только ей снова не с кем было собраться – подруг у нее в Ларгосе не завелось. Однако, вспомнив о «дружбе» с Соолмой, Маргарита еще с новы начала ее уговаривать посидеть и поворожить немножко (ну совсем немножечко!).

Соолма долго ей оказывала в счастье закатить «ведьмовскую оргию», ведь в замке эту черную кожей и свирепую лицом врачевательницу без всякой ворожбы считали полуведьмой, но лаской и нежностью (нытьем и подлизыванием) Маргарите удалось сломить ее сопротивление. Черные Царицы тоже рыцарями не являлись и могли позволить себе уступки, если вволю нафыркались на баронесс.

Весь сорок первый день Целомудрия совершенно счастливая Маргарита провела с Рагнером, который (о чудо!) никуда ни разу не уехал. Большую часть дня они нецеломудренно нежились на ложе в его спальне, под одеялом и меховым покрывалом, смотрели на снегопад и болтали. А ночью, с началом часа Любви, она, с мешком и необходимым инструментом для «ведьмовской охоты», поднялась на четвертый этаж.

– Знала бы ты, как было непросто раздобыть каштаны,– жаловалась Маргарита в спальне Черной Царицы, доставая из мешка кулечки и чарки. – И Люти еще… Я ей «сахар» говорю, а она, дура, мне всё соль несет!

– Люти ничуть не дура, – холодно ответила Соолма.

Они сидели на полу, вернее, на подушках, в таинственной темноте и при свете маленького огонька от маленькой глиняной лампы с ручкой.

– Я знаю, что она вредничает, – невозмутимо разливала воду по трем чаркам Маргарита. – С того суда мне больше не приносят каш с улыбкой из масла. Но пусть только попробуют пакостить. Если я найду мышь в своем белье или в одеждах наследника, то Рагнер их замучает до смерти в страшном подвале.

– Ну… мышь будет не сразу. Пока они тебя боятся из-за Рагнера. Если он уж даже Вьёна из-за тебя предал…

– Я не просила! Он сам так решил!

– Конечно… Что надо делать с этими чарками?

– В одной – сладкая вода, в другой – соленая, а в третьей – простая. Но сперва надо тащить из каштанов желуди, – открыла Маргарита мешочек. – Говори: «Скажи, Диана, сколько раз я пойду под венец», бери горсть и клади в чашу. Сколько будет желудей – столько будет у тебя супружеств.

– Скажи, Диана: сколько раз я пойду под венец? И кто ж тебя этому страшному ведовству обучил? – язвила Соолма, вытаскивая руку из мешка.

– Беати. Она успела на свой Дианаалий до замужества… И сколько у тебя там мужей? – любопытно заглянула Маргарита в чашу, но Соолма ревниво закрыла ее рукой и стала копаться в ней одна, выискивая среди шариков каштана продолговатые желуди. – Знаешь, – поджала Маргарита губы, – Дианаалий – это должно быть весело, а ты вовсе не весело одна копаешь мужей.

– Мои же мужья, – сосредоточенно искала их Соолма.

– Это пока желуди!

– Одного, что есть из плоти, ты у меня уже забрала, а желудевых мужей не дам… Не дала бы, но их и так нету! – шмякнула она латунной чашей о пол.

– Дай я! – взяла чашу Маргарита, тоже пошуршала каштанами и даже высыпала содержимое чаши себе на подол платья. – Правда нет… – заключила она и принялась собирать чашей орехи.

– А в мешке мужья есть? – усомнилась в честности «подруги» Соолма.

– Щас я буду тянуть – и увидишь. А ты не расстраивайся, – успокоила ее Маргарита, ссыпая каштаны в мешок. – Потом на любовников тащить будем.

– А меридианки все развратницы? – продолжала язвить обиженная желудями Соолма. – Или только ты?

– Выходит, что все. Скажи, Диана: сколько раз я пойду под венец?

Маргарита высыпала горсть из руки в чашу и стала выуживать «мужей».

– Раз, – говорила при этом она, – это Иам, два – это Ортлиб. Три! Рагнер! Четыре… – пропала ее улыбка. – Пять… – ошалела она.

– Вот ты шлюха!

– Венчаться – это не блуд. И я сама не рада. И потом, это всё чепуха, – опять стала улыбаться Маргарита. – Просто дурацкие желуди.

– И зачем мы тогда их тащим?

– Потому что Дианаалий – это весело! Теперь я закрою глаза, а ты меняй каждый раз чарки местами. Скажи, Диана, какая жизнь меня ждет с третьим супругом? – взяла она с закрытыми глазами одну из трех чарок и отпила из нее. – Пресная… – снова расстроилась она. – Ну ладно. А с четвертым? Сладкая! Кто ж это такой… Может, я до Рагнера успею еще раз выскочить замуж?

– Не сомневаюсь, – проворчала Соолма. – Пей давай быстрее пятую.

– Соленая…

– Ну, не расстраааивайся! Потом на любовников пить будем!

– На любовников воду не пьют. А у тебя яда хватит, чтобы ларгосскую гадюку убить, если она тебя укусит!

– Не смей шутить над этим! – резко разозлилась Черная Царица. – Лучше радуйся, что я тебе ничего не сделала за Вьёна и за то, что ты, едва появилась, разрушила дружбу, что длилась двадцать шесть лет!

– Но я тоже не могла предать Нинно. Я тоже знаю его с семи лет! Я знаю, что он не виновен! Знаю!