Все мое «Я» — это лишь голая мысль.

Но в панику впасть не успел — в полнейшей тишине раздался отчетливый голос.

«Внимание, комрадэ! Ядро было автоматически отключено от всех систем. Переподключение произойдет через пять… четыре… три… два… один! Загрузка!»

Слава Ктулху, Святому Лавкрафту и всем космическим богам, система сжалилась над моим хрупким душевным равновесием и не стала сразу подключать все ощущения. Иначе, чую, после этой темноты я испытал бы сенсорную перегрузку и повторно бы ушел в отруб.

А так, сначала появилось ощущение тела.

Я лежал на чем-то мягком и упругом. Если припомнить обстоятельства, предшествовавшие потере сознания, скорее всего, это паутина. По нервам разливалась тупая ноющая боль, скручивающая мышцы короткими судорогами и отдающаяся в глубине костей. Организм все еще находился в боевом режиме, так что я тут же притупил болевые ощущения и запросил отчет состояния.

Поступившие данные обрадовали тем, что состояние было более-менее стабильным. Вся органика оказалась восстановленной, жизни ничего особо не угрожало. А вот с квази-органикой было сложнее. Видимо, у целителя не хватило энергии или умения чтобы восстановить все повреждения — не отвечали несколько подсистем, вроде того же «ускорения» и «смены режимов». Как я понял, нарушилось что-то во взаимодействии между живой и кибернетической нервной тканью. Не критично, но приятного мало.

Также не были восстановлены некоторые участки кибернетических мышц, особенно на спине и руках.

В итоге, для приведения организма в боеспособность система бодрым голосом порекомендовала мне постельный режим на ближайшую неделю.

Хорошо повоевал, ничего не скажешь… Думаю, за то, что вообще жив остался, нужно будет сказать особое «спасибо» Шиоле — больше меня лечить было некому.

Начали включаться остальные органы чувств.

Обоняние.

Сильный запах земли с примесью «ароматов» влаги и плесени. Слабый, но устойчивый запашок крови.

Со щелчком включился слух.

И вот тут я был весьма… озадачен. Полную тишину подземелья нарушали какие-то странные влажно-хлюпающие звуки. У меня, конечно, тут же всплыли определенные интересные ассоциации, но они явно не подходили для обстановки темного сырого подземелья, кишащего враждебными членистоногими.

– Ммм…

Раздавшийся весьма характерный сладкий стон окончательно погрузил мой мозг в состояние глубокого оцепенения.

И тут включилось зрение.

Полукруглый «потолок» из серебристой паутины кое-как освещался маленьким тусклым шариком непонятного происхождения. Однако это меня волновало сейчас меньше всего.

Я тут же повернул голову, уставившись на источник столь странных звуков, которые и не думали прекращаться…

Тушка моя обнаружилась у внутренней стены паутинного кокона. Места в нем было примерно как в небольшом рабочем кабинете — то есть, одному вполне достаточно, двоим придется потесниться, ну а трое будут практически сидеть друг на друге.

И нас тут было трое.

Картина, запечатленная моим зрением, упорно отказывалась укладываться в мозгах, постоянно норовя выскользнуть и избежать своего осмысления и запоминания. Просто ввиду своей исключительной бредовости.

Шиола, подогнув лапки, лежала на брюшке. Верхняя полоска шелка куда-то делась и ее роскошная белоснежная грудь с розовыми вздернутыми сосочками была видна почти во всех подробностях, вызывая приступ несколько неуместного, но почему-то очень сильного и вполне понятного желания. Обзору на это великолепие немного мешала лишь худосочная Хару, на которой из всей одежды остались только белые трусики с рисунком какого-то мультяшного мишки на попе.

Девушки прижимались друг к другу со страстью двух оголодавших нимфоманок: более легкая рыжая обвила шею и талию арахны руками и ногами, а та поддерживала ее за попу, запустив плавно двигающиеся пальчики ей в трусики. Хару, блаженно закрыв глаза, периодически постанывала, водила задницей и тяжело дышала носом. Носом — потому что рот был занят глубоким французским поцелуем…

Что, во имя Творца и всех грешных тварей Его, тут происходит?!

Я все же умер и снова попал куда-то в параллельную вселенную? Или мою лежащую в дурке тушку обкололи какой-то сильнодействующей дрянью?! Или…

– Ах!

Добить мысль я не успел, так как рыжая разорвала поцелуй и, откинувшись назад, издала особо сладостный стон, после чего бессознательной куклой повисла на руках арахны. Та, взглянув на меня, шаловливо облизнулась и аккуратно, помогая себе передней парой мохнатых лапок, опустила Хару на мягкий шелковистый пол.

– И что это только что было?
– хрипло спросил я, стараясь не смотреть на покачивающуюся грудь очень и очень впечатляющих размеров и формы.

Так, думай о дохлых кошках! Нет, лучше о дохлых крысах! Точно, о противных, огромных, мягких, покачивающихся… Да твою ж…!

– Хи-хи, - прикрыв ротик ладошкой, тихо засмеялась Шиола.
– Я смотрю, тебя совсем не этот вопрос интересует?

Я осуждающе покосился на собственное возбужденное хозяйство, предательски торчащее вверх победным флагштоком — одежда моя, по-видимому, во время боя разорвалась на клочки.