— Я видел, как ты смогла успокоить варга парой слов.

— А, это. — Она пожала плечами. — Это работает только на собаках.

— Странно для тигра, не думаешь? — Он так пристально смотрел на неё из-под полуприкрытых век, заставляя чувствовать себя раздетой. Уязвимой.

Она подавила панический шёпот, говоривший, что Натан, возможно, не поверит в легенду, но Лена не хотела вызывать никаких подозрений, говоря, что гиена. Гиена, которая не может превратиться в гиену. Гиена, которая никогда не проявляла ни одной черты гиены. Она худший оборотень на свете.

— У всех нас есть уникальные дары. — Пора сменить тему. Она проверила самые серьёзные повреждения. — Тебе очень повезло, что лезвие не вошло на дюйм выше, иначе распороли бы желудок.

— А что в этом плохого?

Она приложила руку к ране, и хотя это должно быть больно, Нейт даже не вздрогнул.

— Потому что все остальные органы вампиров быстро заживают, но поскольку желудок перекачивает кровь, травма привела бы к обильному кровотечению.

— Но не убила бы.

— Нет, но несколько дней ты был бы слабее младенца.

Под его взглядом она закончила вытирать кровь.

— Как давно ты работаешь медсестрой?

— Прочитай резюме, узнал бы ответ.

Он приподнял уголки рта в ленивой усмешке.

— Может, мне нравится звук твоего голоса, и я хочу услышать ответ, а не читать.

Невыносимый вампир.

— Чуть больше двух лет. Я училась в колледже и школе медсестёр в человеческом мире, а затем получила работу в ЦБП.

И к слову о разнице культур. Человеческая медицина и медицина для демонов совершенно разные создания. Каждый вид демонов отличался от другого, от анатомии до жизненных показателей, от типа лечения, которое могли выдержать, и нет.

— Что привлекло тебя к медицине?

— Она у меня в генах, — вздохнула Лена. — Отец был хирургом в ЦБП. — В детстве она перевязывала мягкие игрушки, потом начала ухаживать за соседскими домашними животными, а по мере взросления, звук сирены скорой помощи наполнял её волнением и тоской.

— Был?

— Он мёртв. — Она отбросила окровавленные бинты и ногой подтащила к себе каталку с припасами. — Убит Эгидой.

— Ублюдки. — Он пошевелился, отчего ширинка раскрылась чуть шире. Нет, он определённо не носил нижнее бельё. — А как насчёт остальных членов семьи? Мама? Братья или сёстры?

— Моя мать не появлялась в нашей жизни с момента, как отняла нас с братьями от груди.

Главным образом потому, что хотела убить и Вона, и Лену, чтобы избавить мир от двух слабаков, которым нужен был уход в первые месяцы жизни. Отец Лены прогнал мать, и с тех пор она её не видела.

— Сколько братьев?

Сначала Лена хотела солгать, сказать только про двух живых, но нет, решила показать ему свою боль, которую почувствовала, увидев Вона разорванным.

— Было трое. Одного недавно убили.

Он сжал её запястье, заставив вздрогнуть.

— Эгида постаралась? — Его голос был удивительно сочувственным, а хватка нежной, и на мгновение Лена лишилась дара речи. Но потом вспомнила, что этот вампир вполне мог иметь какое-то отношение к смерти Вона, и аккуратно высвободилась из его хватки.

— Не знаю точно кто, — ответила она, — но когда узнаю, заставлю поплатиться.

— Мне это знакомо, — пробормотал он. — Только не затягивай, а то дойдёт до того, что это уже будет не важно.

— Такое ощущение, что ты в этом знаток, — заметила она, потянувшись за заживляющим кремом.

Он до хруста костей стиснул зубы.

— Все думают, что гнев кипит и кипит внутри, пока не освободиться в каком-то всплеске эмоций.

— А это не так?

— Абсолютно нет. И если будешь слишком долго ждать, вся ярость выгорит. Она будет гореть все ярче и жарче, пока не израсходует всё топливо, и тогда ты останешься ни с чем. Огонь последнее дезинфицирующее средство. — Он говорил мрачным, лишённым страсти, которую она видела в нём до этого разговора, голосом. Избегая его взгляда, она наклеила послеоперационный пластырь.

— Кого ты потерял?

Молчание затянулось, и Лена уже подумала, что он ответит, но он заговорил холодным, но ровным тоном.

— Жену. — Он склонил голову, раздевая Лену оценивающим взглядом. — У тебя есть пара?

— У меня? — Она удивлённо хохотнула. — Я слишком занята для личной жизни.

— Так люди говорят, когда не хотят заниматься личной жизнью.

Ей стало противно, что он видел её насквозь. Лена постоянно отговаривалась от встреч с друзьями, ссылаясь на занятость, хотя на самом деле, это из-за её неполноценности. Кому нужен оборотень, который не может перекинуться и который однажды сойдёт с ума и умрёт?