Мы с Ленкой весело отплясывали танец, мало отличающийся от когда-то знакомых мне клубных танцев. Хотя учиться танцам мы начали с паваны[47] и эстампи[48], как только мы немного подросли, мать распорядилась учить нас всем современным танцам, вплоть до уличных разновидностей. Как она сказала тогда: «В любой жизненной ситуации дворянин не может позволить себе выглядеть неуклюжим и смешным». Надо сказать, что наша мать всегда очень серьёзно относилась к поддержанию должного образа дворянина, несмотря на её нежелание вращаться в свете, порой переходящее в затворничество.

[47 — Старинный медленный танец. 48 — Старинный танец.]

Ленка в короткой юбочке привлекала повышенное внимание публики, и этим вниманием явно наслаждалась. Всё же в каждой женщине живёт эксгибиционистка, хотя после двух месяцев в камуфляже можно понять её желание покрасоваться в короткой юбке, тем более и показать есть что. Ну а я после недолгого раздумья решил, что ничего против не имею — пусть смотрят и завидуют.

Наконец и неутомимая Ленка устала.

— Хочу передохнуть. — шепнула она мне, игриво укусив меня при этом за ухо.

— Бар или кабинет? — шепнул я в ответ.

— Нет, кабинет — это неприлично, — подумав, ответила Ленка, — мы же не озабоченные подростки.

— Нет, мы подростки не озабоченные, — согласился я, — мы подростки удовлетворённые. Значит, бар.

Я огляделся вокруг, и заметив служителя, поманил его пальцем.

— Какой тут бар у вас самый приличный? Проводи-ка нас туда, любезный.

Небольшой бар и впрямь оказался на удивление приличным. Музыка танцпола была едва слышна, но при этом можно было наблюдать за танцами сверху через стеклянную стену. Публика состояла из явных представителей золотой молодёжи — а кто ещё может кучковаться в самом дорогом баре далеко не самого демократичного ночного клуба?

Надо сказать, что хотя эту молодёжь и называли «золотой», аристократов среди них не встречалось — в основном это были отпрыски совсем молодых дворянских семей или даже разбогатевших простолюдинов. Для детей аристократов, особенно для наследников семейств, было немыслимым буянить в компании подвыпивших подростков — главе семьи вряд ли понравилось бы упоминание семьи в скандальной хронике, и наказание последовало бы незамедлительно. Если молодой аристократ хотел посетить подобное заведение, он делал это без сословного знака, с негласной охраной, и как правило, вёл себя достаточно тихо. Собственно, и мы обычно поступаем так же, хотя с Ленкой слово «тихо» сочетается не всегда.

Мы взгромоздились на высокие табуреты у стойки.

— Апельсиновый сок, — приказал я бармену, бросив на стойку двухкуновую[49] бумажку, — и проследи, чтобы он был холодным.

[49 — Куна равна 1/24 гривны.]

— Мне то же самое. — поддержала меня Ленка.

Пока мы цедили наш сок, от самой шумной компании отделился слегка пьяный парень и плюхнулся на табурет рядом с Ленкой. Он щёлкнул пальцами, подзывая бармена и распорядился:

— Мне как обычно, и давай шевелись побыстрей.

Затем он с видом превосходства оглядел сначала соседа справа, а затем нас с Ленкой. Увидев наш апельсиновый сок, он гнусно заржал.

— Что, детишки, мамочка не разрешает спиртное? — громко вопросил он, привлекая всеобщее внимание.

— Исчезни, придурок. — не глядя бросила ему Ленка.

— Что ты сказала, коза?!

Резкий удар снёс его с табурета. Послышался смех и одобрительные выкрики, публика приветствовала новое развлечение. Компания парня вскочила с мест, и сам он, пошатываясь, поднялся на ноги. Проведя рукой по разбитой губе, он посмотрел на окровавленную ладонь, поднял на Ленку налитые бешенством глаза, и произнёс, слегка шепелявя:

— Тебе конец, сучка!

— Ещё одно оскорбление, и я выбью тебе зубы. — предупредил его я. — Они у тебя, похоже, лишние.

— Тебе тоже конец. — обратил он внимание на меня.

Возле него появились два крепких парня, видимо, его охрана. В стороне нарисовалась ещё пара плечистых ребят. Я не помнил их лиц, но судя по бейджикам, они были сотрудниками безопасности клуба. Я посмотрел на них и еле заметно отрицательно покачал головой. Безопасники расслабились.

— Они на меня напали! — сообщил парень своим телохранителям. — Я хочу, чтобы отсюда их увезли в лечебницу. Ну давайте, вломите им!

Ленка предвкушающе заулыбалась. Я посмотрел на парней и скептически поднял бровь. Они замялись — наше поведение совершенно не вписывалось в привычную для них схему, и они начали сомневаться. Мы могли оказаться кем угодно, а избиение представителей аристократического семейства или знатных родовичей гарантированно закончилась бы очень плохо для всех причастных. Отступить просто так телохранители, однако, тоже не могли, так что, немного поколебавшись, их старший решил для начала прояснить ситуацию.