Оно произошло теплым июньским утром, когда Святые последних дней [9] хлопотали как пчелы, – недаром они избрали своей эмблемой улей. И в полях, и на улицах стоял монотонный гул человеческого труда. По пыльным трактам тянулись длинные вереницы тяжело нагруженных мулов, ибо в Калифорнии вспыхнула золотая лихорадка, а путь туда пролегал через Город избранных. Вперемежку с мулами брели гурты овец и быков, которых гнали домой с отдаленных пастбищ, и группы усталых переселенцев – люди и кони, одинаково уставшие от своего нескончаемого путешествия. И в этой пестрой толпе, прокладывая себе дорогу с ловкостью прирожденной наездницы, скакала Люси Ферриер – ее щеки раскраснелись на свежем воздухе, длинные каштановые волосы развевались на ветру. Отец отправил ее в город с очередным поручением, и она, как бывало уже много раз, ринулась выполнять его со всем бесстрашием юности, думая лишь о цели своей поездки и о том, как лучше ее достигнуть. Видавшие виды странники провожали ее восхищенными взглядами, и даже бесстрастные индейцы, везущие на продажу пушнину, забывали о своей привычной невозмутимости, изумляясь прелести бледнолицей девы.

Она добралась до окраины мормонской столицы, когда дорогу ей преградило огромное стадо скота, которое перегоняли с равнин полдюжины отвыкших от цивилизации пастухов. Снедаемая нетерпением, она попыталась миновать препятствие, пустив своего коня в открывшуюся впереди брешь. Но едва она это сделала, как животные снова сомкнули свои ряды за ее спиной, и она очутилась в плотном потоке свирепо косящихся на нее длиннорогих быков. Выросшая на ферме, она нимало не смутилась и продолжала погонять лошадь, надеясь постепенно выбраться из неприятной ситуации. К несчастью, рога одного из животных то ли случайно, то ли по злому умыслу вонзились в бок мустанга, и тот взвился как бешеный. Яростно захрапев и встав на дыбы, он принялся скакать и метаться так неистово, что непременно сбросил бы с себя менее опытного седока. Дело принимало дурной оборот. Шарахаясь из стороны в сторону, возбужденная лошадь снова и снова натыкалась на бычьи рога, и это пугало ее еще больше. Всех усилий девушки хватало лишь на то, чтобы удержаться в седле, но малейшая оплошность грозила ей ужасной гибелью под копытами неповоротливых, охваченных паникой животных. Она не привыкла к таким испытаниям, и вскоре голова у нее закружилась, а рука, сжимающая повод, начала слабеть. Задыхаясь в облаке пыли и испарений от разгоряченных быков, она уже не чаяла спастись, но вдруг у ее локтя раздался уверенный голос, говорящий, что помощь пришла. В тот же миг чья-то загорелая жилистая рука взяла ее испуганного коня под уздцы и, силой протащив его между быками, вывела на обочину дороги.

– Надеюсь, вы не пострадали, мисс, – вежливо сказал ее спаситель.

Она взглянула на его смуглое, суровое лицо и беззаботно рассмеялась.

– Я чуть не умерла со страху, – наивно призналась она. – Кто бы подумал, что десяток-другой обычных коров могут так напугать моего Пончо!

– Слава богу, что вы не упали с лошади, – серьезно промолвил всадник. Это был высокий молодой человек верхом на статном чалом коне, с виду настоящий дикарь в грубой охотничьей одежде и с длинной винтовкой за плечами. – Наверно, вы дочь Джона Ферриера, – продолжал он. – Я заметил, как вы выезжали из его дома. Когда вернетесь, спросите его, помнит ли он Джефферсона Хоупа из Сент-Луиса. Если он тот самый Ферриер, их с моим папашей было водой не разлить.

Конец ознакомительного фрагмента.