Кира понял, что не на того нарвался. Переступил с ноги на ногу, демонстративно глубоко вздохнул и скрестил руки на груди.

– Этот танец еще недоработан. Любой профессионал скажет, что он «сырой».

– Я, разумеется, не профессионал, но мне этот танец показался более чем достойным. Скажу больше, и в зале находятся далеко не профессионалы. Так что твоя строгая критика здесь неуместна.

– Но я хочу, чтобы этот танец стал лучшим!

– Но не ты его исполняешь. Рома вполне готов выступить при зрителях…

– Бакарди, – поправил Кира.

– … и я учитываю пожелания самого танцора, – закончила Жанна, не обратив внимания на поправку.

Не имея больше контраргументов, Кира порывисто оттолкнулся от стола и пошел мимо Жанны к выходу.

– Если он опозорится, это очернит в первую очередь твою репутацию, – обиженно бросил он на ходу.

– О своей репутации я позабочусь сама, – не осталась в долгу Жанна.

Она выиграла и на этот раз, жестко поставив Киру на место. Пожалуй, даже хорошо, что эта сцена произошла на глазах у других артистов – теперь с ней вряд ли кто осмелится вступить в открытую конфронтацию.

Все взгляды устремились на нее. В воздухе повис немой вопрос.

– Кому-то есть, что добавить? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Жанна.

– Нет, – стушевалась девочка аниматор.

– Да, – уверенно заявил ее более смелый коллега. – Теперь у Киры будет дрянное настроение хуеву тучу времени, и срываться он будет на нас!

Жанна еще не привыкла, что матерные словечки в этой среде используются, как обычный лексикон, и ее коробило, когда она слышала их употребление. Однако Ксения еще в начале убедила ее, что «все здешние обитатели так выражаются и никого не хотят этим обидеть». Все же после воспитанного общества бывших коллег это резало слух.

– А ты возьми, да и дай отпор. Я только что наглядно показала, как это делается. – И тут Жанну прорвало. – Неужели вам самим нравится такое скотское обращение? – на повышенных тонах спросила она с нескрываемым возмущением. – Ходите перед ним на цыпочках, прислуживаете, угодничаете, как какие-то забитые служанки! Иной раз не взглянете, лишнее словцо и сказать боитесь. Да вы перед директором и то более смелые, а тут боитесь… да еще кого? Пидораса! – послышались смешки, и она спохватилась, – не в обиду сказано некоторым здесь присутствующим.

Рома, кажется, совсем не обиделся. Он смотрел на нее исподлобья через зеркало пристально, неотрывно, и в легком прищуре серо-голубых глаз таились смешинки.

– Или может быть, я чего-то не знаю, и он спас вас всех, рискуя собственной жизнью, вытащив из пасти огнедышащего дракона? – продолжила она. – Так вы просветите меня. Откуда такое пресмыкание?

– Нуу… он старше нас всех. Наверное, даже и тебя, – робко подал голос другой аниматор.

– Пффф, – фыркнула Жанна, – это вообще не аргумент! Еще версии?

– Он реально старичок. В смысле дольше всех работает в клубе, – подхватил еще один.

– Воот, уже другой разговор, – протянула она и снова обвела всех взглядом. – Вы никогда не задумывались, почему такой взрослый человек до сих пор работает трансвеститом в ночном клубе? Миллионы он здесь не зарабатывает, это я вам точно скажу. Здесь он нашел свое призвание? Что ж, не исключено, – пожала плечами. – А быть может, он не хочет искать себя в иных стезях? Не хочет даже пробовать себя в иной сфере, в ином коллективе, потому что привык помыкать вами и ему это удобно, а такие же взрослые, как он сам, люди уже не потерпят такого обращения. Как вам такая версия? При таком раскладе, вы все оказываете ему «медвежью услугу» своим смирением. Подумайте над этим. Такими темпами дядька никогда не вырастет. До самой пенсии в подгузниках проходит, – снова послышались смешки, и Жанна была рада, что хоть как-то удалось разрядить обстановку.

– Ладно, – она тоже улыбнулась, – мило поболтали, но пора трудиться. Воздушные гимнасты, ваш выход первый после медляка. Вы готовы?

– One moment, – ответил один из них, достал канифоль и стал активно натирать выборочные части тела.

Когда все снова засуетились над своими делами, Жанна обратилась к Роме:

– Ты не передумал? – встретилась с ним глазами в зеркале. Он так и не повернулся за все время ее пламенной речи и только взглядом неотрывно буравил ее. Молча мотнул головой. – Вот и славно. Всем хорошей ночи! – громко сказала она и вышла.

Танец был бесподобным, не знающим себе равных! Жанна специально вышла в зал полюбоваться им. Она заметила, с каким восхищением публика замерла и затаила дыхание в предвкушении какого-то чуда. Рома в исступлении срывал с себя по частям костюм из обносков и лохмотьев темных грязных цветов, высвобождая свое великолепное тело из этого тлена. Представлял в меру прокаченный блестящий смуглый торс в свободных белоснежных трико, словно возрождал из пепла свою душу, свое нутро.

Взрыв оваций оглушил зал. Такого триумфа давно здесь не было. Жанна аплодировала вместе со всеми и улыбалась. Он отвесил поклон, отыскал глазами ее в толпе и поклонился снова, на этот раз как будто ей лично.