Минутку! Какие ещё лапки? Мы же вроде в березняке гуляли?! Я обернулась и похолодела: ни Жанны, ни Яны, ни Далы! Одна-одинёшенька в тёмном бору, я ощутила себя абсолютно несчастной маленькой девочкой, потеряшкой, птенцом, выпавшим из гнезда. Ели обступали меня со всех сторон, словно злобные монстры, и даже солнце, только что весело сиявшее на прозрачном голубом небе, спряталось куда-то за облака.

Остановившись посреди леса, я позвала дрожащим голосом:

— Девочки! Ау! Вы где?

Шуршание еловых иголок было мне единственным ответом. Захотелось заплакать, но я только мужественно всхлипнула, сдержавшись, и уже увереннее позвала единственное существо, которое должно было быть неразлучным со мной:

— Дала! Где ты?

И попыталась увидеть её в голове. Потом вспомнила про амулет и сжала в ладони деревянный кругляш со знаком-метёлкой. Где же ты, сестричка? Когда надо, тебя нет рядом, самый настоящий закон подлости!

И тут далёкий голос откликнулся в моей голове:

— Блина, Лада! Ты где?

— Тут я… Посреди чёртовых ёлок! — я сильнее сжала амулет в побелевших пальцах. — Давай уже, подтягивайся!

— Боги! — только и ответила Дала, и я почувствовала её близость, словно что-то тёплое и невесомое обняло мою голову. И снова близняшкин голос заорал прямо в ухо:

— Мы потерялись! Мы в идиотском лесу одни, без проводника!

— Не истери! — радостно отмахнулась я. — Главное, что не поодиночке! Вдвоём найдём!

— Что мы найдём?! — продолжала орать Дала. — Мы банально потерялись, мы в дремучем лесу и помрём тут, как собаки!

Шорох под елью заставил меня вздрогнуть и обернуться. Никого. Зверюшка какая-нибудь… Наверное.

Шорох повторился. Тут уже и Дала всполошилась:

— Что это?! Оно нас сожрёт! Как пить дать, сожрёт и не подавится! Или высосет всю энргию, и мы умрём!

— Перестань паниковать! — я снова сжала оба амулета в руке, пытаясь контролировать сестру, но Дала дрожащим голосом проблеяла:

— Нет уж! Паника — самая подходящая эмоция в данной ситуации!

И исчезла. Ну как исчезла… Я её не видела, но чувствовала, в той части мозга, где было её место. Вот трусиха! Ну надо же! Придётся теперь выбираться одной. Ладно хоть Дала во мне, пусть даже поджавши хвост, но здесь. Уже не так страшно.

Шорох переместился куда-то вглубь леса, за ёлки, и я с несвойственным мне безрассудством решила следовать за ним. Бог знает, что это за существо, но идти всё лучше, чем стоять на одном месте. Развигая колючие ветки, я двинулась на звук. К шороху примешался тихий шёпот, словно меня звали. И звала не Дала. Таинственное существо увлекало меня всё дальше и дальше…

— Что я делаю! Что я делаю… — шептала я, и голос Далы отвечал изнутри с обычным ехидством:

— Глупость, самую обычную глупость!

— У тебя есть встречное предложение?

— Может, позвать Яну?

— Я запретила ей обращаться! — фыркнула я. — Как она нас найдёт? И как я её найду, во-первых? Я же не умею!

— Зато всякую фигню ты умеешь прекрасно!

— Фу ты, замолчи! Без тебя тошно!

— Смотри! — взвизгнула Дала. — Туман!

И правда! Светит впереди. Туман мне совсем не понравился. Белёсый, густой, совсем как тот, из которого меня схватила костлявая лапа нежити. Тут уже и я запаниковала. Честно признаюсь, в голове не осталось ни одной мысли, кроме как «Бежать!» Прочь от опасного тумана! Как можно скорее!

Что я и сделала. Припустила изо всех сил в ту сторону, откуда пришла. Или мне так казалось. Во всяком случае, бежала я недолго. На моём пути встретилось препятствие.

Первое, о чём я подумала, это о дереве, но препятствие неожиданно оказалось мягким и податливым, оно упало на землю с громким воплем, а я сверху. «О, чёрт!» — успела подумать я и внезапно оказалась в воздухе. Меня отбросило на пару метров, и следующей точкой соприкосновения оказалось настоящее дерево. Острая боль в спине. И мрак. Он поглотил меня, как рыба хватает начинку. Секунда — и я снова в чёрном тягучем киселе.

На сей раз чернота отпустила меня легко. Я даже удивилась. Открыв глаза, увидела над собой всполошённое лицо — острый нос, массу веснушек и круглые серые глаза. Они смотрели с искренним испугом, виновато, ошалело, и мне даже стало неудобно. Я напряглась, пытаясь встать, но не смогла. Мышцы не слушались.

Девушка прижала ладони к лицу, едва не плача:

— Ой-ой-ой, что я наделала?! Прости, прости, пожалуйста! Я не нарочно, правда!