Если бы полная неопределённость, в нынешнем положении Данила находил свою прелесть. Он и в тайгу ходил, чтобы почувствовать себя свободным от городской суеты. Ещё в детстве он зачитывался книгами о приключениях первопроходцев в неведомых для них странах, об отважных мореплавателях, рисковавших отправляться к дальним берегам на утлых судёнышках. В глубине души Данила уже понял, возвращения к прежней жизни не будет и смирился с этим.

Нос лодки плавно разрезал слегка солёную воду неизвестного моря. По сравнению с вчерашним днём, лодка шла практически ровно. Если Данила о чём-то и жалел, то это отсутствие оружия, более серьезного, чем лук. Передвигаясь по лесу, он как-то не задумывался об этом, считая себя там в безопасности. Теперь, после своей печальной находки, Данила внимательно всматривался не только в горизонт, но и не забывал обследовать места своих ночёвок на предмет человеческого присутствия. Как это ни грустно при-знать, но Данила больше опасался встречи с людьми, чем с дикими животными.

Делая остановки только на обед и ночёвку, Данила всё остальное время плыл к снежным горам, видневшимся на юге. Море уходило вглубь материка, и ему приходилось всё больше откланяться от выбранного маршрута. Он не желал повторить судьбу хозяина лодки.

Дни становились короче, а ночи холодней, правда погода стояла сухая и безветренная. По утрам в ожидании хорошей видимости, Данила занимался рыбалкой или охотой. Если с рыбалкой он уже освоился, и каждый удар его остроги попадал в цель, то с охотой ему не везло. Добычей его стрелы становились лишь небольшие не летающие птицы, похожие на домашних кур. Вместе с избытком пищи у него появилось свободное время. Решив использовать его с пользой, Данила наделал стрел, отремонтировал свою острогу и сделал, наконец, копьё.

Двадцатый день его морского путешествия едва не закончился для Данилы весьма плачевно. После обеда подул юго-восточный ветер. Сначала Данила не придал ему большого значения, но поближе к вечеру, ветер набрал силу и лодку начало ощутимо сносить в открытое море. Напрягая до предела свои силы, Данила только в сумерках смог при-стать к берегу. Благо в километре виднелось устье какой-то реки. Сняв с себя ботинки и закатав штаны, Данила потянул лодку вдоль берега в нужном ему направлении. Вода была холодной, но Данила старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на близкой уже реке.

Из-за туч заполонивших небо, стемнело гораздо раньше, чем всегда. Добравшись до устья, Данила поспешил развести костёр, чтобы, используя его свет собирать дрова и готовить ужин. В неверных отблесках костра, он вытащил свою лодку из воды, и тащил её до самых кустов возле утёса, где горел костёр. Непрерывно двигаясь, он согрелся и да-же вспотел, а поев жареную птицу, Данила уснул, прикрывшись от ветра лодкой.

Проснулся он с первыми лучами солнца. Тумана не было, но сильный юго-восточный ветер не вызывал желания вновь испытать судьбу в море. Бросив взгляд на утёс, Данила вздрогнул. Как он не заметил этого вечером, осталось для него загадкой. Башня вы-сотой в десяток метров, сложенная из плотно подогнанных друг к другу камней, при свете дня казалось, насмехается над ним.

По растительности вокруг башни можно было смело сказать, что люди давно ушли из этих мест, но Данила взял с собой копье и топор. Направившись вокруг башни, он обнаружил вход, расположенный со стороны, обращённой к суше. Присев на корточки, он, под слоем опавших листьев, обнаружил каменную мостовую, уходившую вглубь суши. Когда-то дверь в башню закрывала мощная дверь, об этом свидетельствовали мощные металлические навесы, вмурованные в стену. Теперь, дверь отсутствовала, и проход во внутреннюю часть башни был открыт.

Внутри башни было сумрачно, а каменный пол устилали занесённые ветром листья, обломки досок и прочий хлам. Вдоль внутренней стены была выложена из камня винтовая лестница. Поднявшись по ней, Данила, миновав люк с сохранившейся крышкой, оказался на узком карнизе. Верх башни был перекрыт, плотно подогнанными досками, чёрными от воздействия солнца и воды. Полуметровой высоты бордюр позволял не опасаться падения, и Данила всмотрелся в сторону гор. Южного берега ещё видно не было, но берег моря, вдоль которого он плыл, начал поворачивать в нужную Даниле сторону. Повернувшись в сторону суши, он долго рассматривал заросшие кустарником строения. Расположенные на небольшой площади, они были обнесены невысокой каменной стеной и совсем не напоминали жилые дома. Больше всего эти строения напоминали склады. На другом берегу реки Данила разглядел вторую башню. Как и та, на которой он находился, башня находилась на морском берегу. Подумав, Данила пришёл к выводу, что, скорее всего эти башни служили своеобразными маяками, указывая вход в устье реки. Вернувшись к осмотру строений, расположенных с геометрической точностью, Данила обратил внимание на строение, находившееся в десятке километров от поселения. На достаточно высоком холме, заросшем сосняком, находилось сооружение, больше всего похожее на усечённую пирамиду.

«Странно, — подумал Он, поглаживая свою бороду, — в этих краях никогда не строили пирамид».

Несмотря ни на что, Данила считал, что находится совсем не далеко от родного го-рода, полагая, что его каким-то образом зашвырнуло в прошлое этих мест. Путь к пирами-де по кустарнику, перепутанному лианами, занял почти четыре часа. Весь мокрый от пота и облепленный паутиной, он достиг подножия холма. Подниматься по сосняку было гораздо легче, чем продираться через заросли поймы реки. Ступая по мягкому ковру из хвои, он добрался до подножия пирамиды. От досады, Данила сплюнул себе под ноги горькую слюну. Пирамида была абсолютно гладкой, словно сделанной из черного стекла. Это значило, что его желание подняться наверх отпадало само собой, а весь путь по зарослям проделанным зря. Прекрасно сознавая, что дальнейший осмотр пирамиды может ничего не дать, Данила пошел вдоль неё, всматриваясь в чёрную поверхность. Его надежда оправдалась, осматривая третью грань, он заметил на высоте пяти метров выступающую площадку и вход над ней. С минуту он всматривался в прямоугольник входа, думая как ему подняться на подобную высоту. Оглянувшись на деревья, Данила усмехнулся.

— Врёшь, не проведёшь, — прошептал он, и направился к ближайшей от площадки сосне.

Ловко работая топором, он подрубил дерево таким образом, что оно свалилось прямиком на площадку, закрыв своими ветвями вход. Прислонив копьё к пирамиде, и засунув топор за пояс, Данила полез по сосне вверх, вымарывая руки в смоле дерева. Без особого труда забравшись на площадку, он увидел трехметровой длинный коридор, заканчивавшийся глухой стеной. Ветви сосны создавали в коридоре полумрак, мешавший внимательному осмотру. Данила с трудом различил возле перегородки небольшую клавишу, практически сливавшуюся со стеной.