Но, видимо, там, наверху, решили, что нормально питаться беременной мне не нужно! Потому что мою квартиру огласила трель дверного звонка. К черту всех и все! Я хочу жрать! Именно жрать. Есть я хотела пару часов назад.

В дверь продолжали трезвонить, только к этому звуку прибавилась мелодия входящего вызова на мобильном. Таня. Подозреваю, что за дверью девчонки. Мои неугомонные подружки. Как бы они не поселились у меня, за ними не заржавеет. Одно радует, у них есть свои семьи, которые не позволят совершить такую глупость.

Продолжая жевать огромный бутерброд, открываю дверь. Точно. Стоят мои ведьмочки родимые.

— Архипова, мать твою, у тебя артрит что ли?! Сложно нажать на кнопочку «Ответить» на телефоне?! — беснуется Женя.

Молча, откусывая в очередной раз бутерброд (не разговаривать же с ними на голодный желудок, ну?!), отодвигаюсь в сторону, пропуская гостей.

— Алена, нужно быть более ответственной. Мы правда переживаем за твое состояние. А, учитывая, что тебя стало тошнить, то к тебе пришел токсикоз, — миролюбиво произносит Марина.

Я закатываю глаза. Только этого мне не хватало для полного счастья.

— Прекрати, Алена. Мы все знакомы с ним. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Поэтому быстренько собрали то, что помогало нам по утрам, — и с этими словами Юлечка протягивает мне пакетик. Отложив в сторону бутерброд, я открываю его и оглядываю содержимое. Среди прочего там мятные леденцы, ржаной хлеб, сушки, лимон и «Ессентуки 17».

— Значит, ставишь с вечера это все на тумбочку, а утром, едва распахнув глаза, пробуешь и ищешь «свой» продукт. Так переносить токсикоз гораздо легче. А, может, он тебя вообще минует, — со знанием дела Таня проводит «ликбез».

От такой трогательной заботы и осознания, какие же все-таки классные у меня девчонки, на глазах выступили слезы, и я кинулась их обнимать.

— Девочки, как хорошо, что вы у меня есть!

— И мы тоже тебя любим, беременяшка ты наша! — за всех отвечает Женя.

На следующее утро я проспала и едва успела в лабораторию, где результат обещали прислать через два часа на мою электронную почту. Да, пожалуй, это будут самые долгие два часа в моей жизни…

Благодаря Юле я записалась на вторую половину дня на осмотр и УЗИ к знакомому гинекологу, который вел обе ее беременности. Осталось дело за малым: отпроситься у Игоря Борисовича на пару часиков.

Я вбежала в здание офиса, опаздывая почти на пятнадцать минут, и сразу же врезалась в генерального. Блин! Как теперь отпрашиваться, раз он меня чуть ли не у дверей поймал с поличным?

— Игорь Борисович …Доброе утро…Извини, я опоздала… такое больше не повторится…Впервые проспала… — лепетала я, испуганного глядя на нахмурившегося шефа.

— Доброе утро, успокойся, Алена Васильевна. Ничего страшного не произошло. У тебя все в порядке?

— Да, то есть нет… Я не знаю, — сокрушенно пробормотала я, опустив голову.

— Архипова, ты можешь конкретнее изъясняться?! Что случилось?!

— Мне нужно после обеда отлучиться, а я не знаю, как у тебя спросить, — откровенно признаюсь я, виновато заглядывая в глаза шефу.

— Нет, Архипова, ты вообще нормальная?! Я что, зверь какой?! Нельзя же так пугать, я уже о плохом подумал… — тут подъезжает лифт, и мы входим в его кабинку. — Иди, конечно, сегодня ничего срочного не планировалось. У тебя точно все в порядке? Помощь не нужна?

Я мотаю головой, счастливо улыбаясь:

— Нет, спасибо, в этом деле ты точно ничем помочь мне не сможешь.

Лифт открывает свои створки на нужном этаже, и я тут же встречаюсь взглядом с Лешей. Он смотрит мне в глаза, и в них я вижу тоску и грусть, настолько глубокие, что хочется обнять его и прошептать на ухо, что все хорошо, что я рядом, что наш долгожданный малыш с нами… Но Леша быстро берет себя в руки, закрывается от меня, надевая на лицо маску.

— Доброе утро, — здоровается одновременно с нами обоими, а с Игорем еще и за руку. В мою сторону он старается больше не смотреть.

— Доброе, — отвечает Игорь Леше. Я прохожу мимо, направляясь к своему кабинету, как слышу вдогонку:

— Алена Васильевна, пригласите ко мне Иннокентия Степановича с отчетом через тридцать минут.

Я оборачиваюсь и киваю, а потом ускоряю шаг и чуть ли не бегом несусь в сторону кабинета. Лишь бы подальше от любимых глаз, что смотрят на меня с немым укором и словно просят у меня за что-то прощения.

В обед я сидела возле кабинета и тряслась, как осиновый лист на ветру: лишь бы все было в порядке с малышом. Я до сих пор помню все ужасы, которые могут ожидать на самом первом УЗИ. Как-то начиталась в самом начале нашего планирования, что может быть и замершая беременность, и анэмбриония, и деформированное плодное яйцо… От подобных мыслей меня передергивает, а спина покрывается холодным потом. У нас все будет хорошо, во мне живет самый здоровый малыш, — повторяю себе, как Отче наш, я эту фразу до самого момента, как меня приглашают к врачу.