Тем более, что евреи – «убийцы в белых халатах» и «ей за это ничего не будет от властей, потому что все евреи в СССР будто стали вне закона, и с ними можно было делать все что угодно».

Однако и убить беззащитного ребенка (которого Клавдия, не осознавая того, любила) невозможно, лучше сделать вид, что убила, а реально, наоборот, защитила и спасла.

Наконец, можно предположить, что христианское мироощущение требовало явиться перед Богом с чистой совестью, следовательно, нужно было сознаться в содеянном грехе, покаяться и получить прощение.

Вот эти схемы (одна явно заимствованная из Пушкина, другие вмененные социальными инстанциями) помогли Клавдии сменить реальность, чтобы стали возможны рассмотренные поступки (кража ребенка, спасение и воспитание его, признание и покаяние). При этом не надо думать, что я говорю о сплошной социальной детерминации. Нет, без творчества Клавдии смена реальности тоже не произошла бы, например, нужно было к месту вспомнить сказку Пушкина и так перетолковать ее, чтобы вместо царевны оказались Венечка и Сашок.

Может возникнуть вопрос: как это Клавдия не просчитала последствия своего поступка, достаточно было только представить их, чтобы отступиться от замысленного? Или почему ни с кем не посоветовалась? А вероятно, потому, что была девственно чиста (пуста) в плане мышления и общения. Не умела ни мыслить критически (в данном случае, в отношении себя), ни обсуждать свои проблемы в общении. Кроме того, все же понимала, что нарушает закон, поэтому о совершенном никому ни одного слова. Учитывая, что мышление и общение – две центральные личностно ориентированные практики, можно предположить, что Клавдия не была в то время полноценной личностью. Право образует еще одну личностно ориентированную практику [62] . Нарушение закона Клавдией подтверждает деформацию ее личности.

Да и как она могла стать полноценной и нормальной личностью, если с 14 лет работала на торфоразработках, на прессе по 12–14 часов в сутки, жила в бараке? Как я показываю в книге «Феномен множественной личности» нарушение нормального хода социализации (отсутствие в семье любви, защиты, внимания, воспитания), как правило, выливаются в несформированность тех или иных сторон (способностей) личности, а также в деформированные представления и асоциальные поступки.

Но, какая, спрашивается, связь между бедной Клавдией, жившей в эпоху социалистического застоя, и современными молодыми людьми, оперирующими Интернетом и мобильной связью, получающими нередко в подарок от состоятельных родителей автомашины? Вроде бы никакой. Тем не менее, такая связь на уровне массового типа существует. Действительно, разве современный молодой россиянин верит в право? Нет, и социологические опросы это подтверждают [63] . А раз не верит, то вполне может нарушить закон. Разве он, не читающий книги, способен к критическому мышлению, без которого сегодня понять что-либо невозможно? Разве ему трудно вменить версию (схемы) событий, изображающую «черное как белое», а «белое как черное» (например, что на Украине одни фашисты). Разве он не столь же скрытен, как и Клавдия, когда совершает неблаговидные поступки, которые он хочет скрыть от остальных (а возможностей в настоящее время для сокрытия значительно больше)?

Ну, положим, скажет наш оппонент, на какое это отношение имеет к образованию? Отвечаю, имеет. Ведь тьютор стремится приобщить своего подопечного (и себя, кстати) к добру, общественному благу, помощи людям. Но сделать это по отношению к личности, у которой отсутствует критическое мышление и понимание права, зато налицо «двойные стандарты» (говорю одно, а делаю другое, киваю головой, но не верю, дома говорю, что думаю и делаю, что считаю нужным, а публично – то, что от меня ожидает начальство), – так вот, сделать это очень трудно. Дальше, как усваивают наши дети законы и другие социальные нормы? С одной стороны, формально, с другой – так, чтобы их можно было обойти (нарушать). Какие профессии и занятия они выбирают? Те, кто чувствуют фальшь власти, стараются идти в науку, в инженерные профессии, стать художниками и прочее (подальше от политики и власти), а те, кто стремится сделать карьеру и жить безбедно, напротив, стать юристами, чиновниками, депутатами. Теперь рассмотрим некоторые особенности мира, в который вступает или войдет в перспективе подопечный тьютора. Обсудим эти особенности на примере экзистенциального выбора, предполагающего свободу личности, ведь выбор (товара, места жительства, профессии, способа жизни и прочее), пожалуй, характеризует нашу современность и человека. И не должен ли тьютор помогать молодому человеку как в выборе направления образования и задач, решаемых в нем, так и в связанных с ними жизненных экзистенциальных проблем?

На мой взгляд, экзистенциальный выбор предполагает ясное видение реальности и будущего. Если же, как в настоящее время, ни то ни другое не просматривается, то осуществить выбор становится затруднительным. С будущем в настоящее время что-то неблагополучно. Насколько ясно воспринималось будущее во второй половине прошлого века, настолько неопределенно и бледно сегодня. Социологические исследования показывают, что россияне планируют свое будущее не больше чем на пол года, от силы год. Хозяйственные субъекты предпочитают такое слово – будущее вообще не употреблять. Но как, спрашивается, в таком случае возможно развитие предприятий и хозяйства страны?

Одно из сильных переживаний, владеющих современным человеком, – тревожность и страх перед лицом настоящего и будущего. Почти всегда человек боялся смерти, войны, болезней, неудач. Но эти несчастья были, так сказать, неизбежны. Сегодня к ним добавились ожидания и ужасы терроризма, экономических кризисов, социальных неурядиц и беспредела, страх перед неясным будущим. И разве нормально, если в культуре в качестве уже привычных социальных персонажей выступают киллеры, манипуляторы разных мастей, начиная от твоих близких, кончая политиками, люди с разными странными идеями, так что становится невозможным отличить умалишенного от нормального человека, шизофреника от святого?